Синие пташки-пикушки (рассказы)

И только все сходились на одном, когда смотрели издали или вблизи на Прокопия: "Тоскует мужик по лесу, по груздям... До чего мастер он их искать - задивуешься! Все пробегут грядой Дубровой, ощупают до листика под березами, а Прокоп следом - груздок за груздком выковыривает. Знать, заговор какой-то имеет, грузди сами из земли к нему лезут. Груздяник первый, чего тут скажешь боле!.."

С груздями каждый раз возвращались мы в деревню мимо Витькиного дома, и дядя Прокоп ласково окликал нас с лавочки:

- Ну, как там, добры молодцы, груздочки? Сухих или сырых наломали?

И подолгу советовал, куда лучше завтра идти, где и какие грузди здорово растут-напревают, как ломать их, чтобы не перевелись они по лесам:

- Грибы - они не уважают, кто роется в лесу, как свинья пятаком своим все искапывает. Они - существо тонкое, глазу не видно, как размножаются. Сломал груздок, осторожно прикрой корешок. После столь нарастет - всем таскать не перетаскать.

Запали нам в душу слова: тоскует Прокоп по груздям... Сводить его с собой? Да если мог, так разве усидел бы он на лавочке?! Он бы и в колхозе работал, и по грузди успел бы...

Идем ли дорогой полевой в дальние Отищевские березняки, бродим ли бельниками у Королят, а нет-нет да вспомним Витькиного отца. И если у Витьки меньше нашего груздей в ведре - незаметно подкладываем из своих. Не в отца он, попадаются ему все больше старые шляпы - червивые или иструхшие. Но и понимали, не маленькие: дяде Прокопу готовые грузди не в радость. Это кажется только, что хорошо бы они сами запрыгивали в ведро. Ну, напрыгали бы, а какое веселье, если не ты нашел, не полюбовался вначале, а потом аккуратно сломил?

Заненастило как-то, обложило дождем-мелкосеем со всех сторон, и пережидали мы непогоду под соломенной крышей овчарника за Витькиным прудом. Сухо и тепло нам на соломе, под самой крышей веники прошлогодние висят, и ветер не достигает нас.

Безделье хуже всякой работы показалось нам. Даже поливать грядки и окучивать картошку лучше, чем смотреть на близкое мутное небо и слушать, как сыплется и сыплется частый дождик.

- Робя, - покусывая соломинку, начал первым Осяга. - Дождь-то все равно пройдет, не век же ему полоскать. Я вот что думаю: как просохнет, давайте берегом пруда изладим груздяные грядки. Навозим земли из Дубравы на тележках и в грядки ее. Грузди напреют, и дядя Прокоп начнет за ними ходить.

- А верно Осяга придумал! - ожил Ванька Устиньин. - Долго ли оравой натаскать груздяной земли.

Осягина задумка приглянулась всем, и никто не приметил, как стемнело под крышей и "отбил часы" по подвешенному на углу лемеху фермский сторож, ревматизный Василий Южаков. На уме у нас были только груздяные грядки возле пруда для Прокопия Степановича. А расходясь домой, Витьке строго наказали: пока грузди не появятся - тяте своему ни словечка. Вдруг ничего не получится, и осрамимся перед ним.

"Хоть бы ненастье кончилось, хоть бы кончилось..." - изнывал я ночью. И пока не свалил сон, прислушивался: не бренчит ли дождь по стеклам, не каплет ли с крыши в деревянное корыто?

А утром первым делом подскочил к окну и с радости чуть не выдавил головой стекло - на улице было светло, резко голубело небо и в каждой лывине плавилось яркое солнце. На заплоте гоглился и голосил петух, куры мелкими глоточками отпивали дождевую воду из корыта, и даже воробьи лезли попурхаться в лывине, будто не стояло нудное ненастье, а прогрохотала короткая гроза.

С ведрами и тележками двинулись мы Морозовской дорогой в Дубраву. Мама еще раньше ушла на детдомовский огород, а сестре Нюрке я не стал объяснять, лишь махнул ведром и покатил тележку по заулку к пожарке.

Собрались у пруда на диво дружно, даже Ванька Устиньин - засоня из засонь - и тот явился без опоздания. И когда пять тележек проторили сырой дорогой прямую колею, я заметил, как переменился в лице Витька: волновался он, и слезы от благодарности к нам накатывались на узкие глаза.

"Ничего, Витя, вырастут на грядках грузди. Растут же огурцы, морковь и бобы, - думалось мне. - Дождей не будет - польем из пруда. Пруд пересохнет - из Крутишки речной воды наносим. Ключ под ветлой со срубом не испарится никогда. Вырастут грузди - взвеселим сердце дяди Прокопа..."

Что-что, а возить на тележках - дело привычное для нас, пусть земля и тяжелее чащи или сухостойника. А когда артелью, то и пауты не так больно кусаются, и солнце не очень-то жарит затылок, и о еде не думается. А летнему дню конца и края не видно. Неловко только, когда попадаются навстречу взрослые и допытываются, зачем из леса землю везем.

- В школе велели, - буркнул Осяга на расспросы сроду подозрительного конюха Максима Федоровича.

- В шко-о-ле? - недоверчиво растянул он. - А почто моя Манька не сказала, из озерка не вылазит, поди, грязи напарила в голове от перекупанья.

Если бы нужна была просто земля, то навозили бы скоро. Но мы аккуратно снимали грибной слой и складывали отдельно от земли - черной, вязкой и тяжелой. Ее ссыпали вниз, а уж после покрывали бурой, с перепревшими листьями. В ней таились невидимые семена груздей.