Синие пташки-пикушки (рассказы)

* З а п л о т - забор.

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА

Утром ко мне прибежал Ванька Парасковьин, и мы пошли в пустой дом Николая Мастеровых, еще до войны уехавшего в город. Он стоит сразу же за бабушкиной черемухой, и она называет его нашей сборней - местом сбора всей ватаги дружков-приятелей. Ребятам не терпелось узнать, как мы сходили с бабушкой в Далматово и что там я увидал. Однако красная звезда пошла по рукам, и разговор начался совсем о другом. Ванька Фып долго не задержал ее на своей ладони:

- Наш тятя вот-вот придет из госпиталя и не одну, а целую горсть звезд привезет мне!

- Хвастай, хвастай! - рассердился Володька Мальгин, забирая у Ваньки звезду.

- Ух баская! - вырвалось у Вовки Барыкина. - Интересно, как она окрашена?

Вовка колупнул ногтем алую эмаль, но на звезде не осталось и царапинки:

- Крепкая, ее и немецкая пуля не возьмет!

Дольше всех держал звезду эвакуированный Миша Вербицкий.

- Мой папа всегда носил такую звезду, - вздохнул Миша. - А за войну с белофиннами он получил орден Красной Звезды.

- Тогда пусть звезда и будет орденом, а? - подхватил Осяга.

- Она ж на всех одна, нас во-он сколько! - жалобно протянул Ванька Парасковьин.

- Заслужишь - наградим, правда, ребята?! - серьезно сказал Миша Вербицкий.

- Чем ее заслужишь? Где они, враги, в Юровке? - загрустил Ванька, и нам всем стало смешно.

Ванька самодельного поджигателя боится, а из чего бы он фашистов начал стрелять? Наган ему не удержать, а винтовка раза в три длиннее Ваньки.

- Чо смеетесь? - обиделся Ванька и чуть не разревелся. - Думаете, я боюсь немцев? Как в баню ночью за лампой надо, так Ванька беги, а тут и смешно...

- Ладно, ладно, Ваньша! Немцев немало пожгли нашими склянками. Со всей Юровки собрали бутылки на фронт, - вспомнил Осяга.

Что верно, то верно! В первую военную зиму мы с ребятами после уроков до потемок бегали по деревне, заставляли стариков и старух шарить в подпольях и чуланах, старались как можно больше сдать бутылок под горючую смесь - поджигать ею вражеские танки. Мороз к вечеру зверел, рвал с треском и звоном на улицах землю, и мы пугались за посуду в коробке на санках. Бутылки на стуже белели изнутри, и стекло становилось хрупким... Все подряд мы ознобились, приходили в школу с распухшими ушами и черными пятнами на лицах. Спасали гусиным жиром себя и учителей...

Теплая и потная звезда вернулась ко мне, только уже не была она больше моей: теперь звезда общая, и не просто звезда, а орден! А за что и кого награждать - это пока мы не решили.

Домашней работы ни у кого не нашлось, и Осяга повел нас купаться на Мальгин пруд. Маленькое озеро густо зацвело зеленью, а пруд в логу перед речкой Крутишкой всегда чистый, донные ключи не дают застояться воде. Одно боязно мне: чуть нырнешь поглубже, и студеная вода сводит судорогой ноги, накатываются на бедрах под кожей тугие шишки с кулак, да до того больно сгибаются ноги против моей воли. Говорят, будто матросы тычут в них иголкой или булавкой и судорога отпускает. А где взять их? У мамы каждая иголка на счету.

Конотоповым заулком сбежали на Подгорновскую улицу, а там налево за домом Анисьи Мальгиной и пруд. Первым изладил плотину еще дед ее мужа Ефима, а после запруду подправляли всем околотком. Но пруд так и зовется Мальгиным. "У всего должно быть имя, Васько!" - заметила бабушка, когда я удивился, что даже таловый куст в пашне у Трохалевского болота она назвала при мне Оськиным кустом...

На бегу мы сняли рубахи, а при спуске с берега скинули и штаны. Осяга бултыхнулся с плотика, следом - Володька Мальгин, а там, брызги по сторонам, попрыгали один за другим и все остальные. Ванька Фып увязался за Мишей Вербицким, забыл, что ли, где тот научился плавать. Не на пруду или на Маленьком озерке, а на реке Днепр!

Миша саженками пересек пруд и поплыл обратно, а Ванька по-собачьи пурхался еще на середке. Вдруг он начал часто уходить с головой под воду, хотел что-то крикнуть и не успел - захлебнулся и скрылся под водой.

- Фып-то пузыри пустил! - весело закричал про своего сродного брата Ванька Парасковьин. Плавать он пока не умел и потому брызгался у берега да возле плотика.

- Какие пузыри? Ребята, Ванька взаправду утонул! - ахнул Осяга и ринулся на середину пруда.

С перепугу никто не заметил, когда исчез под водой и Миша Вербицкий. А как спохватились - вовсе заголосили. Но Миша неожиданно всплыл около Осяги, и тот хватанул воды ртом, заикаясь еле прохрипел:

- В-В-Ванька-то где?!

Миша приподнял правую руку, и под водой показалась голова Фыпа. Вдвоем с Осягой они быстро дотащили Ваньку до мели, а на сушу вынесли на руках. Как нас учили в школе, так мы и стали трясти Ваньку, растирать грудь и делать ему дыхание. Наконец он разжал зубы и заблевал одной водой.

- Живой, живой! - завопил Ванька Парасковьин.

- Без тя видим, что живой! - прикрикнул на него Осяга. - Ты-то хоть, окурок, не лезь на глубь, тебя искать в пруду - все одно, что иголку в сене. Добро, хоть Миша рядом очутился, а то бы и не видать Ваньше своего тятю.