Синие стрекозы Вавилона

— Что ты психу набрехал, идиот? — завопил я. — Ты хочешь, чтобы тебя медкомиссия зарезала? Для чего я столько денег в тебя вбухал, образина? Чтоб ты так и подох в рабстве?

— Я, это... — пробормотал Мурзик и начал рассказывать с середины, как всегда, пренебрегая преамбулой. — Он меня, значит, посадил и стал спрашивать про то, про это... Ну, глупости всякие спрашивал. Что я чувствую, когда стою на мосту? Я говорю ему: «Знать бы, господин, что вы про это спросите... Что же вы загодя задание не напишете — мол, сходить постоять на таком-то мосту да подумать, что такого при том чувствуется... Ведь не я один — ведь многие так-то приходят и неподготовленные оказываются.» Он разом осерчал. «Ты, небось, и читать-то не умеешь, так что для тебя еще задания какие-то писать». Я говорю: «Ваша правда, господин, читать не обучен, да растолковал бы мне кто-нибудь, что от меня требуется... А то поди сейчас упомни, что чувствую...» А он говорит: «Вспоминай теперь». И карандашом об стол постучал, сердито так. Я поднатужился. Потом говорю: «Ну, это... Иной раз думаю: вот ведь силища эта река — Евфрат... А иной раз просто в воду плюю и ни о чем не думается, так — легко на душе да весело...» Он что-то начиркал в карте, не в этой, а в той, что у него в журнале. Потом и вовсе дурной вопрос задал. «О чем ты, — говорит, — думаешь, когда видишь этот... Ну, который от дождя... Не капюшон, а иначе...»

— Зонтик? — спросил я.

— Во! — обрадовался мой раб. — А откуда вы, господин, знаете?

— Психоаналитики всегда про зонтик спрашивают. И что ты ответил?

— Что в глаза такой штуки не видывал. А что я должен ему ответить? У нас на каторге этих зонтиков отродясь не было. И на руднике не было, и на угольной, и на нефтедобыче, и на шпалоукладке тоже...

— Дурак, — сказал я. — Надо было отвечать: «О бабах думаю». Когда при виде зонтика о бабах думают, это значит — «без патологий». Когда о мужиках — то с патологиями... Или наоборот... Тьфу, запутался я с тобой, Мурзик. Ты меня с мыслей сбил.

Мурзик искренне огорчился. Попросил еще раз мысли ему изложить. Я повторил ход своих рассуждений — для Мурзика.

Мурзик призадумался. Потом сказал:

— А эти-то... писаки, что к вам в контору из разных газет приходили... Ну, еще когда в суд на вас подавали детсадовцы...

— Не в контору, Мурзик, а в офис. Привыкай говорить правильно.

— Да ладно, разницы-то... Притянулись к вам писаки, верно?

— Верно-то оно верно, Мурзик, да только как их сейчас найдешь... Их всех найти надо, проверить индикатором, убедить... Тут нужна долгая индивидуальная работа.

— А этот — ну, индикатор... циркина потешка... — сказал Мурзик. — Он ведь на следы Энкиду срабатывает.

Я не понимал, к чему клонит мой раб. А Мурзик пояснил:

— Надо взять ихние газетки да поводить рамкой. Если кто-нибудь из писак — Энкиду, рамка задергается. И тогда уж ловить собрата — через редакцию или еще как...

Мысль была дельная. Я вытащил из-под дивана подшивку газет. Я храню все газеты и журналы, где хотя бы вскользь упоминается деятельность нашей фирмы. Я горжусь своей работой. Кроме того, публикации помогают мне поддерживать авторитет в семье. Они производят должное впечатление на мою матушку.

Позвонил Цире. Рассказал о мурзиковой идее. Цира тоже нашла идею вполне дельной и обещала завтра заехать с индикатором.

Я похвалил Мурзика и велел ему идти спать.

— Теперь «Обсервер».

Я вытащил глянцевый журнал. Быстро перелистал, отыскивая страницу, посвященную «журналистскому расследованию», произведенному корреспондентом в центральном офисе нашей фирмы. Таблички глухо постукивали при перелистывании. Статья начиналась так: «Новое и оригинальное — как правило, хорошо забытое старое и банальное. Тем не менее, даже древность традиции, возрожденной фирмой „Энкиду Прорицейшн“, не уберегла эту многообещающую организацию от нападок невежд...»

Статья мне нравилась. И помещена в солидном издании. И иллюстрирована прекрасными фотографиями: Ицхак в офисе возле компьютера, мы с менеджером склоняемся над столом, заваленным бланк-заказами...

Рамка не шевелилась. Как убитая, честное слово.

Цира отняла руку с индикатором от журнала.

— Ничего не получается. Глупая затея. От начала и до конца — глупая.

— Чего от Мурзика ожидать, — проворчал я. — У него вон, и психоаналитики отклонения нашли.

— У меня отклонения не... это... патологические, — сказал Мурзик.

Цира с интересом посмотрела на Мурзика.

— А ты что, правда — того?

— Да ну вас всех, — обиделся Мурзик. — Вы, свободные, вечно... цепляетесь... Для вас кто раб, тот и того... Почем я знал, что как увидишь зонтик — так о бабах думать надо...

— Правда надо? — удивилась Цира. — Спасибо, Мурзик, буду знать.