Синие стрекозы Вавилона

И глядя на огорчение почтенного этого господина, все больше проникался Хаммаку искренним желанием облегчить ему тяжкую ношу неприятностей. Сгладить неприятное впечатление, произведенное Сиппаром. Воистину, это не более чем недоразумение. И если господин соблаговолит...

Словом, Хаммаку пригласил вавилонца к себе в дом — это совсем недалеко отсюда, господин! — на стаканчик доброй домашней наливки. Чисто символически. Не на улице же разговаривать.

Рихети согласился.

Несмотря на опустошения, произведенные кутежами Хаммаку в домашней казне, жилище его все еще хранило память о госпоже Китинну и выглядело вполне благопристойно. Разрушить дом — на это тоже время требуется.

Когда вошли, спугнули трех жуликоватых с виду бездельников, собравшихся вокруг бутылки. Щедр был Аткаль, когда заходила речь о хозяйских запасах. Одного Хаммаку кое-как знал — раб из соседского дома, помогал Аткалю столы таскать на памятный тот день рождения. Остальных впервые видел.

— Брысь, — в спину им сказал Хаммаку.

Господин Рихети проводил их глазами, подумал о чем-то, едва вслух не высказался, но смолчал. До поры.

Позволил усадить себя в кресло, принял из рук молодого хозяина стаканчик, наполненный красным сладким вином, густым — хоть в пирог вместо начинки клади. Поговорили о пустяках. Потом спросил Рихети, не трудно ли по нынешним временам содержать такое количество рабской прислуги. В три горла кушать не будешь, а использовать рабов в услужении — не приносит никакой прибыли.

Хаммаку пожал плечами.

— Да я бы и продал одного-двух, да где покупателя сыщешь? В Сиппаре состоятельных людей мало.

— Об этом-то я и хотел бы с вами поговорить, — уронил Рихети.

И еще раз огляделся в доме. Хороший дом, доверие внушает. Чувствуется здесь крепкая хозяйская рука.

Хаммаку неожиданно напрягся. Ему хотели предложить какую-то сделку. Он встал, налил еще вина, себе и гостю. Пожаловался на сиппарский климат. Вроде бы, недалеко от Вавилона, а насколько хуже здесь погода. Зимой мокро, летом ни жары тебе настоящей, ни дождей, для сельского хозяйства столь необходимых. Да, в Сиппаре жить — здоровье терять.

Гость вежливо позволил себе не согласиться. С точки зрения климата Вавилон, конечно, благоприятнее. Однако воздух вавилонский... Выхлопные газы... Одна только труба химкомбината чего стоит!.. Нечестивцы, воистину нечестивцы. Построили ее выше башни Этеменанки, хотя издревле запрещено в Вавилоне возводить что-либо выше башни Этеменанки. Того и гляди разгневаются боги. Впрочем, городским властям нет до того никакого дела. На взятках жиреют...

Хаммаку ни в малейшей степени не трогало оскорбление, нанесенное химкомбинатом священной башне Этеменанки. Однако же он покивал и похмурил брови. Ужасно, когда не соблюдаются традиции. Чудовищно. В голове не укладывается.

Провинция все же чище, продолжал господин Рихети. И старину чтит. И, главное, нет этого отвратительного смога.

Хаммаку позволил себе напомнить собеседнику, что для молодого предприимчивого человека Вавилон представляется обширным полем деятельности, в то время как Сиппар — сущая дыра и захолустье, только для ссылки и пригодное.

Рихети пожал плечами. Многое зависит от того, как повести дело. В Вавилоне чрезвычайно жесткая конкуренция. А здесь, в провинциальной глуши, многое еще предстоит сделать впервые. И тот, кому это удастся, может — при наличии известной ловкости — неплохо подняться.

— В любом случае, я ничего не могу начать без хорошего кредита, — сказал Хаммаку. Более молодой и нетерпеливый, он первым заговорил без обиняков.

— Я не уполномочен фирмой выдавать кредиты, — так же прямо ответил Рихети.

Но таким тоном было это сказано, что Хаммаку не успел ощутить даже мимолетного укола разочарования. Ясно было, сейчас последует предложение. И неплохое предложение. Выгодное. Может быть, даже очень выгодное.

Рихети попросил еще вина. И, если можно, какого-нибудь печенья. Хаммаку поспешно обслужил своего гостя.

Стоял, глядел, как пьет Рихети. Солнечный блик плясал на лысине приказчика. Хилый солнечный лучик чудом пробился сквозь толщу зимних облаков — и все для чего? Только лизнуть череп пожилого вавилонца и тут же исчезнуть.

Наконец Рихети отставил стакан. Вздохнул.

— Все не могу успокоиться из-за этого проклятого осла.

Хаммаку терпеливо ждал.

И дождался.

Дело заключалось в следующем. Господин Нидинта, владелец крупного банка в Вавилоне — собственно, интересы его фирмы и представлял уважаемый господин Рихети — нажил, а затем и многократно увеличил свое состояние, умело используя рабов, отпущенных в самостоятельное плавание. На оброк.