Синие туфли и счастье

Пхути Радипхути прошел между расставленными столами для столовой, с неудовольствием заметив, что кто-то оставил отпечаток липкой руки на одном из них, самом лучшем из тех, что находились в демонстрационном зале, с черной полированной поверхностью. Чей-то ребенок, подумал он, дотянулся и потрогал стол рукой, привыкшей запихивать в рот сладости. Та же самая шаловливая ручка цапнула красную бархатную обивку на диване, стоявшем рядом, и теперь им придется прибегнуть к чистящему средству… Пхути Радипхути вздохнул. Не стоит придавать этому большого значения, страна наполнена детишками с липкими руками, да еще термитами, которые больше всего любят лакомиться мебелью. Таково положение дел, и если беспокоиться каждый раз, то только станешь еще больше заикаться. Мма Макутси не раз говорила ему, что надо перестать волноваться по любому поводу, и Пхути Радипхути действительно старался, в результате он стал меньше заикаться и обрел некоторую уверенность в себе. Ему повезло, подумал он, быть помолвленным с такой женщиной, как мма Макутси. Часто жены портят жизнь своим мужьям чрезмерными похвальбами или постоянной болтовней; он видел такого человека в магазине, человека, который, казалось, потерпел сокрушительное поражение в жизни и теперь нес в одиночку на плечах все заботы мира, этот человек смотрел на мебель как на еще одну вещь, о которой надо постоянно беспокоиться в этой и без того тревожной жизни.

– Оно очень хоро… хорошее… – Пхути Радипхути подошел к мма Макутси и мистеру Матекони.

Он прикрыл глаза. Знакомое ощущение жара в затылке и привычная скованность мышц языка. Он видел слово «хорошо», написанное на воображаемом листе бумаги, ему и надо было только прочесть это слово, как мма Макутси его научила, но он не мог. Она читала книгу, посвященную проблеме заикания, и помогала жениху преодолеть недуг, но теперь Пхути Радипхути не мог произнести фразу до конца.

– Оочч… – снова попробовал Пхути Радипхути, но у него ничего не вышло. Он должен был позвонить своей невесте и все объяснить, а теперь она станет сердиться на него и, возможно, передумает выходить за него замуж.

– На вид очень удобное, – сказал мистер Матекони, трогая кожу на одном из подлокотников. – Эта кожа…

– Такая мягкая, – тихонько продолжила мма Макутси. – Некоторые кожаные кресла очень жесткие. Они из шкур старых-старых коров.

Пхути Радипхути нервно теребил верхнюю пуговицу на рубашке. Постаравшись расслабиться, он снова открыл рот. На этот раз слова давались ему легче.

– Диван обычно бывает двух– или трехместным, – сказал он, – его также называют софой. Вон то большое кресло можно считать диваном. А это просто кресло.

Мма Макутси кивнула. Она была поражена его внезапным появлением и теперь не знала, как себя вести. Женщина представляла себе, что начнет разговор с того, что осведомится о здоровье жениха, но он пустился в рассуждения о диванах, поэтому она объяснила, что мистер Матекони ищет новое кресло и они решили посмотреть, не найдется ли здесь чего подходящего.

Пхути Радипхути внимательно слушал. Затем повернулся к мистеру Матекони.

– Вам нравится это кресло, рра? – спросил он. – Почему бы вам не сесть на него и не посмотреть, как вы будете себя чувствовать? Всегда лучше посидеть на кресле, прежде чем примешь решение.

– Да я просто смотрю, – торопливо ответил Матекони. – Я смотрю на это кресло, но здесь еще много других… – Он видел цену на ярлыке и понял, что кресло не из дешевых. Такую цену можно запросить за починку двигателя.

– Да вы сядьте на него, рра, – пригласил Пхути Радипхути, улыбаясь мма Макутси. – И тогда наверняка поймете, насколько это хорошее кресло.

Мистер Матекони сел, и Пхути Радипхути вопросительно посмотрел на него:

– Ну как, рра? Очень удобное, правда ведь? Это кресло сделано в Йоханнесбурге на большой мебельной фабрике. В Йоханнесбурге много таких кресел.

– Очень удобное, – согласился мистер Матекони. – Да, очень удобное. Но я должен посмотреть еще и другие кресла. Я думаю, в вашем магазине много хороших кресел.

– Да, конечно, – подтвердил Пхути. – Но когда находишь подходящее кресло, стóит выбрать именно его.