Синий

Константин Костин Синий

На пальцах рук, скрещенных передо мной на столе, синели перстни-наколки.

Восьмиконечный могильный крест, крест с точкой в центре и отходящими лучами, пиковый туз, черно-белый ромб, жирная точка между большим и указательным пальцами…

В комментариях к одному из комиксов на сайте «Авторский комикс» как-то промелькнул короткий диалог:

- Почему Отмычка не хочет найти себе нормальную работу?

- Потому что по наколкам на его лице любой может понять, что он вор, педик, коршун и разбойник.

Так и по этим наколкам любой – ну, по крайней мере, тот, кто в теме, как я сейчас – может сказать, что обладатель этой росписи вор, начавший по малолетке, «отрицала», склонен к побегу. Ну а я теперь могу сказать, что эти грабки принадлежат гражданину Васильеву Сергею Станиславовичу, 1937 года рождения, осужден по статье 89 УК РСФСР на три года общего режима. Было бы шесть, да сговор доказать не удалось. Уж больно скользкий гражданин Васильев, он же Сергеев, он же Фридман, он же Крест, он же Крот, оказался для своих 32 лет, вывернулся из лап советского правосудия с минимальными потерями, и корешей своих не сдал, и себе срок скостил.

Я поднял взгляд от наколок и посмотрел в глаза человека, сидящего напротив меня за столом. Серые глаза, холодные, как сталь воровской заточки, и опасные, как воровская заточка.

Вы, наверное, уже заметили в моих словах несостыковочку? Ну а если нет - так я вам подскажу: если человек родился в 36 годе, а сейчас ему тридцать два, то на дворе – 1970 год от Рождества Христова, от установления советской власти – пятьдесят третий. Какие еще комиксы на каком еще сайте?! Интернета еще и в заводе нет, даже его предшественнику Арпанету только год и комиксы в нем обнаружить сложнее, чем девственницу в общаге швейной путяги.

Ну так я комиксы и не сейчас рассматривал. А в прошлом месяце. Пятьдесят лет тому вперед.

* * *

Интересно читать книжки про людей, которые волей богов или еще кого оказались в прошлом и всячески там приключались, историю меняли как хотели, войны вместе со Сталиным переигрывали… в смысле выигрывали… на гитаре Паулюса играли, того, который Раймонд, вроде бы, или кого там положено на гитаре в прошлом играть? Ну и девушек соблазняли в промышленных масштабах, конечно.

Читать это интересно, да… Оказаться в такой ситуации самому – вот что неинтересно.

А ведь я ничего такого не совершал: с инопланетянами не контачил, на сайтах всяких временно-вихревых не зависал, под грузовик не попадал, в необычные магазины не заходил… Просто однажды моргнул – и выморгнул уже здесь, в Советском Союзе образца 1970 года.

Попасть в прошлое, если книжкам верить, можно по разному…ничего, если я мысленно порассуждаю? Все равно мне заняться особо нечем, пока не началось.

Так вот, попасть в прошлое можно по-разному. Это как уровни сложности в компьютерной игре выбирать.

На Nightmare – это если ты в прошлом оказался как был: в своем собственном теле, без вложенных добрыми дядями знаний и сверхспособностей и только тем, что у тебя в карманах завалялось. Без бункера, в котором ты совершенно случайно кучу ништяков заначил на случай хронопереноса. Тут тебе бы легализоваться, чтобы в КПЗ не ночевать, да где деньги найти, чтобы ночевать и не в парке на скамейке, под урчание голодного желудка – какое там прогрессорство…

Если ты в прошлое в самом себя в детстве попал – это уже читерство. Ты свое будущее знаешь, будущее страны знаешь, легализоваться не нужно, деньги родители дадут, девчонок молодых вокруг – полшколы, школьную программу ты помнишь, чего бы от безделья и не пошатать ось истории.

Если ты в прошлом в чужом теле – это сложность так, серединка на половину. Но тут есть свои подводные камушки, величиной с Ктухлу, пусть ему спится покрепче в Р’льехе…

Во-первых – если ты в чужом теле, то это хорошо и замечательно, у тебя, скорее всего, есть документы, деньги, работа, жена, тебя все знают, если повезло, и ты отхватил себе память носителя – то и ты всех знаешь. Неплохие стартовые условия, правда? Но есть и минусы: у тебя работа, жена, тебя все знают.

Человек, который живет не посреди леса в охотничьей избушке, а посреди общества – человек несвободный. Он связан множеством обязательств, как Гулливер лилипутами.

Если у того, кем ты теперь являешься, есть жена – ты не можешь кадрить девушек на работе, на улице, а должен, как минимум, ублажать жену в постели. И мирозданию плевать, что она – не твой типаж.

Если у тебя теперь есть родственники – ты не можешь игнорировать семейные праздники, посадку картошки и прочие торжества. И опять-таки – всем плевать на то, что лично ты не любишь большие компании, дедушкин самогон и племянницыну заливную рыбу. Твой реципиент все это любил и обожал – будь любезен соответствовать. А иначе, в лучшем случае – испорченные отношения и репутация мерзкого типа, а в худшем – здравствуйте, мягкие стены палаты.