Синий, белый, красный, желтый

— Вы можете позвонить в прокуратуру следователю Рыкову, — сказала Нина полицейскому. — Он видел джип у меня в гараже. Еще Дима… он работает в уголовном розыске, фамилию я не помню. Рыков подскажет. Так вот, и Дима подтвердит, что джип стоял у меня в гараже. Раз он там стоял и раз у меня есть на него бумаги, значит, он мой.

Полицейский был озадачен, он потер лоб и повернулся к Глебу:

— Выходит, документов у вас нет, вы подняли ложную тревогу. Гражданин, проедемте с нами в отделение.

— Хорошо, — насупился тот. — Только я бы хотел сначала переговорить с хозяйкой джипа, если можно.

— Недолго, — буркнул полицейский и отошел на почтительное расстояние, но не уходил. Все, Глеб теперь дорого заплатит.

Долли поняла, что Нине тоже хочется сказать Глебу пару «ласковых» слов, это читалось в ее глазах и лице. А «ласковые» слова не должны стать достоянием присутствующих. Долли сделала знаки Мише и Жоре, они отошли к стойке бара. Вид у Глеба был жалкий, отметила Нина, но ей жалко его не стало.

— Зачем понадобилось разыгрывать этот спектакль? — произнес он тихо. — Ты могла попросить джип, я бы отдал его.

— Не хочу просить то, что принадлежит мне. Ты забыл наш договор. Я нашла убийцу, пятьдесят тысяч баксов мои. Эта груда железа столько не стоит? Ладно, я не алчная. А пострадала несравнимо больше, чем предполагалось. — Следующая фраза Нины была лишена всякой язвительности, она произнесла ее жестко: — В меня стрелял твой отец.

— Но я в чем виноват? — тихо говорил Глеб, застыв перед ней в неловкой позе. — Что не догадывался об этом? Что не пришел в больницу навестить тебя? Нина, мне было стыдно, стыдно за отца. Да и мама после скандала сдала, я находился с ней. Думаю, это нетрудно понять. Я хотел, чтобы прошло время…

— И что? Полагаешь, я способна забыть? Нет, дорогой, твой отец будет сниться мне ночами всю жизнь. И ты тоже. В кошмарах. Ты же знал, что это он убил.

— Когда нашел в несессере Валентины видеокассету и просмотрел ее у тебя, я догадался, кто их убил. А потом отец сам признался, но он обещал не трогать тебя, я поверил ему. А что ты хотела бы? Я должен был настучать на отца? Ты требуешь от меня невозможного. Извини, но я не мог сдать своего отца.

— Своего сумасшедшего отца, — уточнила она. — Хочу сказать тебе на прощание, что сожалею о том времени, которое потратила на тебя. Столько лет я любила… ничтожество, не способное отвечать ни за свои поступки, ни за поступки близких. А теперь катись, тебя ждут менты, чтобы содрать с тебя по полной программе за кутерьму, которую ты устроил.

— А ребенок? Ты лгала, что это наш сын?

— Конечно. Чао, дорогой.

Нина поднялась из-за стола и направилась к бару, где стояли Жора, Миша и Долли. Ей стало легко, будто свалилась тяжелая ноша с плеч. Наконец-то она простилась с прошлым, пора браться за настоящее:

— А не отметить ли нам мое выздоровление?

Все были «за». Глеб на пороге кафе оглянулся, но Нина уже не почувствовала его взгляда, она смеялась, о чем-то оживленно болтая.

Глеб благородно отказался от притязаний на джип, хотя Нине еще пришлось побегать по полициям. Она так и не поняла, чего те хотели, видимо, денег. Да не на ту напали! Нина знала цену деньгам, отдавать их за здорово живешь — это уж дудки. Джип она предложила купить Паше Корейцу. Когда-то Нина выкрасилась в черный цвет и остригла волосы, чтобы ничто не напоминало Валентину, теперь она хотела избавиться от джипа, чтобы гора металла не напоминала о Глебе. Услышав сумму, какую заломила Нина, Паша чуть со стула не свалился: сто тысяч, естественно, не рублей.

— Скока-скока? — возмутился грабитель, наркоделец и попросту преступник Паша Кореец. — Ну, ты и загнула! Нин, ты не мошенница. Ты грабитель.

— Это же автобус, Паша, — торговалась Нина. — Бронированный автобус. И одна из последних моделей. А какой красавец! Он все сто двадцать стоит.

— Не стоит! — взревел Паша, которому страшно хотелось заполучить автомобиль. — Откуда ты взяла такую сумму? Сто! Надо же!

— Это моя любимая цифра.

Сошлись после трехчасовой торговли на тридцати пяти тысячах. Когда Паша отсчитывал деньги, Нина поинтересовалась, настоящие ли они.

— Нинуля, обижаешь. На фиг мне проблемы с тобой? Ты страшная женщина. Убийц ловишь, джип отняла, Паше Корейцу все известно.

— Тогда я продешевила, — сказала Нина, укладывая деньги в сумку. — Может, снимешь с меня оброк?

— Нина, джип — это твой бизнес, а кафе — это и мой бизнес.

— Паша, ты меня разорить хочешь, а я по-доброму с тобой, снизила цену. Ну, ладно, всему свое время. Чао, дорогой.

Как только она ушла, Паша вызвал охранника:

— В восемь стрелка. Поедем на джипе, его у меня никто не видел, значит, не догадаются, что едем мы. У Гадючьей балки пушки держать наготове. Палить будете по моему знаку.

— Есть, командир, — сказал охранник и вышел.

Паша Кореец подошел к окну и залюбовался джипом, стоящим за окном.

— Откуда столько? — ахнула Долли, когда Нина высыпала на стол деньги.

— Корейцу загнала джип. Тридцать пять штук!

— Так ведь с машиной у тебя проблемы, Паше это не понравится, — предупредила Долли свою бесшабашную подругу.