Синий дым

Голова раздраженно дернулась и, покачавшись, нерешительно потянулась к соседнему дереву. Оно показалось чудовищу более аппетитным, и от него остался только расщепленный огрызок ствола.

Гора продолжала свой путь, и треск вскоре затих.

Голод туманил сознание Уисса, его била мелкая дрожь. Он попробовал выковыривать из трещин коры липких, радужно переливающихся слизняков, но студенистая масса обожгла рот. Он выплюнул слизняка и тихонько заскулил.

Голод превозмог страх. Прижимаясь к стволу, неслышно проскальзывая сквозь путаницу лиан, оставляя на острых колючках клочки шерсти, Уисс спустился вниз и затих, осматриваясь, принюхиваясь и прислушиваясь.

Его внимание привлек наполовину придавленный упавшим деревом куст, усыпанный какими-то большими матово-сизыми плодами. Их резкий запах кружил голову и сводил спазмой желудок. Уисс осторожно выглянул из укрытия и, не заметив ничего подозрительного, проворно затрусил к соблазнительным плодам.

Его спасла собственная неуклюжесть - у самого куста он поскользнулся на содранной коре и чуть не свалился в топь. В тот же миг у самого горла лязгнули страшные челюсти, и длинное тело пронеслось над ним, едва не царапнув желтыми загнутыми когтями.

Уисс хотел метнуться назад, но застыл, парализованный ужасом, - дорога была отрезана. С трех сторон протяжно ухала непроходимая топь, а между Уиссом и спасительным гнездом готовился к новому прыжку враг. Он стоял, пружиня на непомерно больших, чуть ли не вполроста, перепончатых задних лапах, а маленькие передние мелко дрожали, готовясь схватить добычу. Зверь был втрое больше Уисса, и драться было бесполезно. Это чувствовали оба, и зверь не спешил. Он медленно приседал, медленно открывал пасть, усеянную пиками треугольных зубов, и красные глазки его наливались тупой радостью.

Уисс взвыл и тоже встал на задние лапы. Отчаяние сковало его мышцы, и он не смог разжать пальцы, вцепившиеся в какой-то сук. Он так и поднялся навстречу врагу - с острой раздвоенной рогатиной в передних лапах.

Зверь прыгнул - и яростный смертный рев огласил джунгли, сорвался на жалкий визг и захлебнулся. Тяжелое тело обрушилось на Уисса. дернулось два раза и замерло. Уисс пошевелился, еще не веря в спасение, но зверь не двинулся. Осмелев, Уисс выполз из-под туши. Враг был мертв. Из развороченного горла черной струёй хлестала кровь.

Уисс недоуменно переводил взгляд с мертвого зверя на рогатину и обратно. Потом лизнул окровавленный сук. Кровь была теплая и соленая. Он лизнул сук еще раз и вдруг, зарычав, припал к ране поверженного врага. Он пил красную жидкость жадно, захлебываясь, урча. и ощущал, как сила возвращается в мышцы.

Потом он встал на четвереньки, довольно облизываясь, и только сейчас заметил, что передние лапы продолжают сжимать раздвоенный сук. Он хотел бросить палку, но что-то остановило бросок. Уисс перевел взгляд с рогатины на зверя и обратно...

Видение потускнело, отхлынуло в темноту, обнажив галечный берег акватории и слепящие зрачки прожекторов, и черные силуэты земов, и отблеск металла на громоздких аппаратax - а Уисс все еще ощущал во рту дразнящий вкус теплой крови, и ласты его неестественно топорщились, словно пытаясь удержать рогатину...

Старый зем сидел у воды, свесив между колен худые руки, и пристально следил за дэлоном.

- И-в-а-н С-е-р-г-е-е-в-и-ч, д-а-в-а-т-ь в-т-о-р-у-ю ч-а-с-т-ь?

Старик промолчал, предостерегающе подняв руку. Он ждал чего-то от Уисса.

И Уисс не без тайной гордости за свое превосходство слегка изогнулся и описал вокруг цилиндра геометрически точный круг, наслаждаясь совершенством и универсальностью своего тела, отшлифованного вдохновенным трудом поколений.

Старик махнул рукой.

- Д-а-в-а-й-т-е!

Цилиндр снова засветился...

Теперь Уисс был не один, и к привычным чувствам голода и страха присоединилось еще одно - чувство холода, в три погибели скрючившего тело. Он кутался в промокшую медвежью шкуру, плотнее прижимался, к таким же скрюченным, закутанным в шкуры, телам - ничего не помогало.

Их осталось немного от большого и сильного стада - остальные погибли сегодня утром в схватке с пещерным медведем, хозяином этой каменной берлоги.

Уисс покосился на клубок тел. бьющихся в ознобе.

Их уже не пугает смерть. Спрятанный под скошенными лбами маленький робкий мозг уже уснул. Каменные топоры валяются в углу пещеры вперемешку с костями, обглоданными до глянца. Завтра в пещере не останется ни одного живого существа. То, что не сумели сделать звери и черные обезьяны, прогнавшие стадо с насиженных теплых гнезд, сделает холод.

Уисс перевел глаза на выход. В широком белом проеме кружились снежинки. Залетая в пещеру, они таяли, превращаясь в капельки голубоватой влаги. Весь оранжево-красный, с черными извилистыми прожилками, неровный свод пещеры светился голубыми каплями. Капли, набухая, падали вниз и ранили воспаленную кожу, как острые шипы.