Синий дым

В мансарде тихого парижского предместья,
Засоренной рисунками друзей,
Где с музою застенчивою вместе
Одолевала тяжесть многих дней,
Где сомовский всегдашний Блок,
Лицейский Пушкин и Ахматова,
Где забиралась в уголок
Поплакать нежная Эрато.

Вот в этой комнате —

Всё по-иному!
Всё, давным-давно
И хорошо знакомо,
Приобрело нежданно новый смысл.

Мне отведённое я дерзостно превысил!

Под страшной тяжестью
Сутулю хмуро плечи.
Взошло над днями трудными моими,
Преображая жизнь,
Вселенную и вечность,
Твоё суровое
Неласковое имя.

Medon, 1927.

7. «Пересчитаешь ступени…»

Пересчитаешь ступени
Лестницы дряхлой моей,
От растаявших размышлений
В комнате станет светлей.

Шляпу, пальто и перчатки

Брошу к себе на кровать.
В пробор шелковистый и гладкий
Позволишь поцеловать.

Взгляд загоревшийся встретишь,

Дрогнет улыбкой рот.
Сдвинешь детские плечи,
Скажешь — «Где твой блокнот?»

Будешь смеяться долго

Над заржавелым пером,
Его обмакнув, умолкнешь
Над синим блокнотным листом.

Склонишь густые ресницы

Серо-зелёных глаз.
И напишешь на синей странице
Стихи про нас.

А потом… впрочем, нужно ли свету

Знать про тяжесть радости этой?
Разве не так?

Medon, 1927.

8. «Весь мой день — это только томленье…»

«Весь мой день — это только томленье,

Напряжённая мысль о Тебе…»

Ирина Кнорринг

«Весь мой день — это только томленье…»,
Только мысль о тебе напряжённая.
Вечер.
Уличное движенье.
Радость,
С горечью сопряжённая.

И дорога,

Такая изученная —
Porte St. Cloud, и пешком неизменно.
Для меня ты самая лучшая.
Чтоб вместить тебя —
Мало Вселенной.
На вопрос мой,
Тревожный, как ветер,
От обиды лишь станешь строже,
Тихим голосом мне ответишь:
— Не знаю.
— Да.
— Быть может…

И бывает всегда так больно,

Так горько, всегда, родная,
Когда я тебя невольно,
Но всё-таки, обижаю.

Тёмный мост,

Силуэты строений.
И ветер холодный и резкий.
И озябший,
Дрожащий в Сене,
Луны золотой обрезок.
А у двери с зелёной решёткой
Встреча кажется слишком короткой.
И взволнованный,
И влюблённый,
Поцелуем твоим обожжённый,
Ухожу снова в ночь,
К себе,
С той же мыслью напряжённой
О тебе, о тебе, о тебе.

Medon, 1927.

«Как сегодня на улице пусто…»