Синий город на Садовой

— Нет-нет, — успокоил Винцент Аркадьевич. — Никаких “или”. Все было хорошо. Но это отдельный рассказ.

ТРИ ПЛЮС ТРИ

1

Кудрявая вернулась только в октябре. Гипс у нее с ноги сняли совсем недавно, и ходила Кудрявая осторожно. Однако не было уже никакой хромоты.

Кудрявая сделалась выше ростом и будто постарше. Хотя почему “будто”?

Виньке при первой встрече даже показалось, что Кудрявая поглядывает на него свысока. И слушала Винькины речи и рассказы она с чуть заметной снисходительностью. И отвечала коротко.

Но дело было, видимо, в том, что они отвыкли друг от друга.

Учились они теперь в разных школах, виделись реже. И казалось даже, что не очень-то друг другу нужны.

И наконец Винька испугался. Неужели так и угаснет их прежняя дружба?

Он сделал решительный шаг. Сбежал с последнего урока, пошел к женской школе и дождался, когда у Кудрявой кончатся занятия. И они пошли к ее дому, как прежде.

И стенка, которая начинала расти между ними, сломалась.

Теперь Винька опять провожал Кудрявую домой. Не каждый день, однако часто. С уроков он, правда, больше не сбегал, Кудрявая терпеливо ждала его у своей школы. Или заходила за Винькой сама.

И снова были хорошие вечера у печки и всякие рассказы. Только одним полушубком Винька и Кудрявая уже не укрывались, неловко было почему-то. И одеваться Кудрявой Винька уже не помогал. Да и незачем. Она же здоровая, не то что прежде.

Зато Винька откровенно рассказал Кудрявой все про духа Тьмы, про Ферапонта и Рудольфа, про свое участие в представлении, про бой на пустыре. Про пистолет он тоже рассказал. А потом признался и в своем вранье про ночевку в библиотеке. И как это вранье исправил.

— Глупый ты, Винька. Ну, правда, глупый, — шептала рядом Кудрявая, и в шепоте ее слышалось, что Винька не глупый, а герой.

Короче говоря, все сделалось как в прежние времена.

А в начале декабря к Виньке домой пришел незнакомый мальчишка. Кругловатый, в очках, чуть постарше Виньки. Постучал в дверь, встал на пороге, снял запотевшие очки и спросил, здесь ли живет Винцент Греев.

— Ну… да. Живет… Это я… — Винька ощутил странное беспокойство.

— Ты ведь был летом в лагере “Ленинская смена”?

— Был. А что?

— Говорят, ты был другом Глеба Капитанова?

— Я… был. А что?

— Да ничего, — вздохнул мальчишка. Еще раз протер концом шарфа очки. И надел. — Я его брат.

Винька повел себя глупо. От растерянности, от какой-то тяжкой неловкости он съежил плечи и пробормотал:

— Ты, наверно, за очками пришел?.. Я… конечно, я виноват. Я хотел их еще летом принести… Я их сейчас отдам. Только одно стекло я для телескопа взял, но я сейчас выну и вставлю, это быстро…

— Да причем тут очки? — тихо сказал Глебкин брат. — Я про них и не знал… Оставь себе. У нас еще есть, тоже Глебкины… Я на тебя посмотреть хотел…

Винька стоял, опустив руки. Это — от смущения. Но можно было, наверно, понять, что он показывает: “Вот он я. Смотри, если тебе надо”. Глебкин брат переступил большими валенками, поглядел мимо Глебки.

— Ну ладно… Я пойду.

Тогда Винька испугался. Вцепился в его рукав.

— Куда же ты пойдешь! Если ты… брат…

Они стали друзьями. Втроем. Винька, Кудрявая и Владик Капитанов. На долгие годы. Кудрявая привязалась к Владику так же, как к Виньке.

— Это называется “любовный треугольник”, — со знанием дела вставила Зинуля. Вовка шепотом сказал, что она дура. Они слегка подрались. Винцент Аркадьевич растащил их и продолжал рассказ:

— В любовном треугольнике бывают всякие ревности и страсти. А здесь все было чудесно. И все были счастливы, когда Кудрявая вышла за Владика.

— А почему не за тебя? — въедливо сказала Зинуля.

— Потому что мы с Кудрявой подружились еще раньше и были как брат и сестра. И вообще детская дружба не всегда оборачивается любовью. Это разные вещи.

— А что лучше? — спросила Зинуля.

— Это когда как… Трудно сравнивать.

— Дружба все-таки лучше, — заметил Вовка.

Тогда Зинуля в свою очередь шепотом сказала “дурак”. И они чуть-чуть не сцепились опять.

— Если бы я женился на Кудрявой, не известно еще, какие бы у меня были дети, — разъяснил Винцент Аркадьевич. — Может, вместо дочки Клавы родился бы сын. Как у Владика и Кудрявой. А тебя тогда вообще не оказалось бы на свете.

— Вот уж этого совершенно не может быть! — заявила Зинуля.

— А женился я на Галочке Соколкиной, с которой Кудрявая подружилась в девятом классе. И ни разу в жизни об этом не пожалел… Жалею только что Галина Степановна не дожила до той поры, когда появилась на свет ее внучка. Которая в общем-то девица неплохая, хотя порой бывает вредновата…

— Не порой, а часто, — сумрачно вставил Вовка Лавочкин.

— Сам такой… Дед, а Кудрявая… она сейчас где?

— В голосе Зинули было понятное опасение.

— Она в Москве. Живет с детьми и внуками. А Владик… он уже там, где и Глебка. Что поделаешь…

* * *

Винька ни разу в жизни не сказал Владику, что Глебка приходит к нему. Есть тайны, с которыми не делятся и с лучшими друзьями. К тому же, Владик мог обидеться: почему Глебка появляется у Виньки, а у него, у брата — нет… А может быть, Глебка встречался и с братом, а тот об этом тоже молчал…