Синий, хвостатый, влюбленный

И на этом девушка покинула кабинет.

– До свидания.

И что же ты, братец, снова натворил?

* * *

Александр Уотерстоун

Я пил уже часа четыре, желая забыться. Но получалось плохо.

Она слышала мой разговор с отцом, в котором я был непозволительно откровенен. Придурок. После этого я практически перестал ощущать ее желание. Наверное, правильно, что она меня не хочет. Узнать бы – почему? Что ей так не понравилось в моих словах?

«… конечно, мы с тобой не так много общались, но что-то же ты должен был обо мне узнать?..»

Не уделял ей достаточно внимания? Да я последние несколько дней просто ходил за ней по пятам. Я жил ею! Ведь в разговоре отец только строил предположения из-за того, что переживает за меня.

«… с землянами так трудно, правда?..»

И еще как! Я налил себе следующий бокал и залпом выпил.

«… Или мои прекрасные глаза затмили все?..»

Они не просто затмили, они стали условием существования. Я сначала не сомневался, что добьюсь взаимности, но после нашего последнего разговора в душе поселились сомнения. Они грызли меня, сводя с ума.

Неужели она не понимает, что такое любимая женщина для драга?

«… никто не интересовался моим прекрасным внутренним миром…»

Да я просто не успел его узнать! Сначала мы воевали, потом я пытался ее отловить, пока она бегала от меня. Разве мне дали возможность?

Внезапно в дверь постучали. Не хочу открывать, мне ни до кого. Стук повторился.

– Фредерик, уйди!

Послышался сигнал аварийного открытия двери. Доступ только у мамы. Черт.

– Боже мой, сын, что с тобой? – всплеснула руками родительница, когда зашла в спальню. – Ты так не пил с двухсот лет, когда у тебя закончился переходный возраст.

– Она все-таки изменила тебе? – это уже отец.

Я улыбнулся и, всматриваясь в бокал, ответил:

– Она слышала наш с тобой разговор на балконе.

– Ну и что? – не понял меня родитель.

– После этого мне сообщили, что знать меня не желают, и ее ответное желание я теперь практически не ощущаю.

И снова выпил. Мама подошла и отобрала у меня бокал.

– Тебе нельзя пить. Твой возраст подошел к критическому порогу, и этим ты только ускоришь процесс. Давай рассказывай, о чем вы там с отцом говорили.

Я пересказал разговор, отвечая по ходу на уточняющие вопросы мамы и иногда Элоизы (они с братом тоже пришли, ох). Когда закончил, в комнате повисло молчание, в котором раздался строгий голос моей матери.

– Сын, мне стыдно за тебя.

В полном шоке посмотрев на мать, я даже немного протрезвел и резко выпрямился, сидя на кровати.

– Что? Почему?!

– Ты спрашиваешь почему? Хорошо, давай рассуждать логически, отбросив расы. Ты говоришь женщине, что без ума от нее, и тут же, на балконе, она слышит твой разговор с отцом, в котором ты говоришь что? Что твое тело ее хочет, но ты сомневаешься в верности избранницы. Что ты боролся с собой, не желая признавать желание к такой, как она. Что ты чего-то ждешь и только поэтому согласился на эти отношения. И этот приближающийся опасный период так беспокоит тебя, что вынуждает согласиться даже на меньшее. Что все земляне поверхностные, необразованные, похотливые существа.

– Но они именно такие!

– Нет, сын. Ты находишься в плену у своих стереотипов и судишь обо всех по большинству. К тому же она вообще не из этого времени. Ты не опроверг слова своего отца, что она может тебя опозорить, и тем самым оскорбил ее. Показал, что ничего не знаешь о ней. А отец, вместо того чтобы дать дельный совет, начал говорить всякие глупости.

– Маргарита, я не…

– А ты молчи! Мы с тобой дома поговорим. К тому же, как я поняла, вы еще говорили про ее фигуру и глаза?

– Но ее фигура прекрасна!

– Я знаю, что уж если ты и смотришь на женщин, то засматриваешься именно на такие силуэты. А она об этом знает?

– Сейчас в обществе…

– Это сейчас. Но она из прошлого. Что ты знаешь о ее времени?

Я промолчал.

– Когда я встречалась с твоим отцом, он тоже наделал море ошибок, но я хотя бы знала все, что надо, о драгах. А она практически ничего не знает. Но ничего, этот урок ее многому научит. Когда Фредерик и Леонид устроили свои судьбы, я подумала, что никто из моих сыновей не унаследовал этот ужасный максимализм отца. Но ты всегда был на него похож больше всех…

– Это такой недостаток?

– Поначалу да. Но вы так прекрасно умеете любить.

Я посмотрел на Элоизу.

– А что ты думаешь?

– Я думаю, что если бы я услышала такое от Фредерика, то ему бы пришлось худо. Следовательно, худо сейчас придется тебе. Ты должен узнать о ней, ее времени и ее характере все. Не лезь на рожон, пусть она остынет, но держи ситуацию под контролем. Ты такой несобранный в любви, но тем не менее прекрасный ученый, так отнесись к этому, как к главному эксперименту в своей жизни. Допустил ошибку – исправь. Если потеряешь такую женщину, то будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, – выдала мне эта странная женщина.

Закончив свою речь, Элоиза выскользнула за дверь, а следом за ней ушел и Фредерик. Отца вытолкала сама мама.

Подойдя и поцеловав меня в лоб, она сказала:

– Я верю в тебя, сын.