Синий Колодец

Диктор заложил руки за спину, глубоко размышлял целых полторы минуты с четвертью… И как хлопнет себя по затылку:

— Вспомнил!.. Нет, опять забыл!

И снова ходил от дерева к дереву, потирал руки за спиной.

— Кремкеле! Бремкеле! Брысь!

— А вот и не так, — сказала я. — Крабли! Грабли! Бумс!!

Как в сказке, появились Конек-Горбунок, волшебная лодка, волшебное такси, волшебная тройка.

Я хотела было на минутку заскочить в Страну послушных родителей, попрощаться — неудобно все-таки, — но диктор, Конек-Горбунок и все остальные решительно отсоветовали:

— Заблудишься, а нас в Страну послушных пап-мам и миллионом волшебных слов не заманишь… Так что смотри.

Я не стала смотреть, твердо сказала:

— Хочу в Синий Колодец!

— Другое дело, — обрадовался Конек-Горбунок, — за это я выполню по первому требованию любое желание твоей подруги.

— А два можно?

— Что с тобой поделаешь, — согласился Конек-Горбунок.

Вот так я очутилась в коровнике…

Глава восьмая

Лена привела Женю в сад великана Сурвилло, своего дяди со стороны матери. За девочками увязалась собака Сажа, похожая на овцу.

Вокруг сада — кусты роз. От их запаха настроение поднимается, словно утром Первого мая, когда всюду музыка и светит солнце.

«Сорву розу, папа понюхает, и у него станет первомайское настроение».

Едва Женя тронула стебель розы, из него выскочили два шипа и прошипели:

— Нюхать — нюхай, а рвать — не смей…

— Решила сорвать розу на память? — поинтересовалась Лена Овчинникова.

— Да, — признается Женя.

— Пыталась и я сорвать розу для гербария. И вот, пожалуйста, — Лена показывает руку, укушенную шипами.

Сажа гавкнула с обидой. Собака чувствует себя хозяйкой и глубоко страдает оттого, что гостья недостаточно восхищается садом.

— Взгляни на деревья, — предлагает Лена.

— Деревья как деревья: груши, яблони, сливы, вишни… — Женя все еще не может забыть о шипах.

— А ты попробуй яблоко, грушу, сливу… Чего хочешь.

— А они не кусаются?

Лена смеется.

Яблоко кисловато-сладкое и пахнет грушей. Кожица на груше тонкая и блестит, как яблочная.

Вдруг Сажа приветливо взвизгнула и бросилась навстречу дяде Сурвилло и Жениному папе.

… — Так что, Антон Васильевич, оставайтесь у нас… Материалов хватит. Наш колхозный завод обжигает больше миллиона кирпичей в год… Имеет полигон бетонных деталей, столярную бригаду и цех зеленого строительства… Видели грушеяблоко? Вишнерябину? Возле каждого нового дома высадим такие деревья.

В это время Сурвилло увидел Лену и Женю.

— Понравилось?

Девочки утвердительно кивают, а Сажа машет хвостом.

— Я вам еще кое-что покажу. — И Сурвилло поднял девочек: Женю на правой ладони, Лену — на левой.

Возможно, Лена увидела Страну послушных родителей или еще какое-нибудь тридесятое государство, а то, что увидела Женя, она никогда не забудет.

…Алая от заходящего солнца Огневка опоясывает Синий Колодец. Окна колхозного дворца прямо-таки пылают. Розовый дымок вьется над кирпичным заводом. Похожий на краснокожего мальчика, Коля ступает за красной Лыской по красной траве Стрелицы.

Подобно новогодним свечам, горят литые изоляторы на столбах. Быстрые ласточки на проводах того и гляди вспыхнут. Навстречу коровам по красному лугу спешит в красном халате двоюродная сестра Дуси тетя Галя. И коровы приветствуют двоюродную сестру Дуси взмахами хвостов.

За лугом — алый лес.

Великан Сурвилло бережно ставит полных впечатлениями подружек на садовую дорожку и срывает с вершины яблони два красных плода.

— Новый сорт — «заря»… Нравится?

Женя кивает головой: рот набит «зарей» и для слов во рту не осталось места.

Сажа вежливо отворачивается. И она не прочь бы попробовать новый сорт, а просить считает неудобным.

— Для кого вы проект двухэтажного дома придумали, для Москвы? — спрашивает великан Сурвилло, и его синие, совсем Ленкины, глаза сверкнули.

Сердится и Женин папа:

— Для села, само собой… Я же не имею права самовольно остаться в Синем Колодце… Я же штатная единица.

Женя в это время думает: «Даже с ладони великана Сурвилло я не увидела синего колодца. Где только он прячется?» Женя собралась было спросить, а дядя великан сказал:

— Съездимте-ка, Антон Васильевич, в Новоселенск к Ивану Сергеевичу.

— Это зачем же еще, спрашивается, поеду я к вашему Ивану Сергеевичу?

— Выходит, я не сказал вам, кто такой Иван Сергеевич… Первый секретарь нашего райкома. Утром говорил с ним по телефону, вас упомянул… Иван Сергеевич переспросил: кто? кто? Да, как точно звать? Повидать он вас желает. Сам, говорит, приехал бы… Не то у него совещание, не то в область вызывают.

Как-то папа обещал Жене съездить с ней в Новоселенск, где прошло его детство. Смешно и подумать: папа был маленький, как она, Женя, как Ленка, как мальчик Коля. Бегал босиком в коротких штанах, пулял из рогатки, получал двойки, заучивал наизусть стихи, таблицу умножения: дважды два — четыре, пятью пять — двадцать пять.

— Хаты у нас все старые, без удобств, — говорит дядя Сурвилло. — А колхозники требуют и воду, и тепло в дом, и газ на кухню… Денег у нас хватит.

— Это важно, — замечает Антон Васильевич — Женин папа.

— И спортзал не будет лишним.