Синий конверт

Все это было произнесено чрезвычайно быстро, отчего супруги запутались окончательно и решили, что Синод интересуется их семейной жизнью в целях государственной безопасности. Далее этот безумец с благословения Синода потребовал предъявить их заграничные паспорта, чем запутал и запугал Оскара, с детства боявшегося властей более женитьбы.

Когда паспорта найдены не были, молодой человек стал прыгать от радости, обнимать и целовать супругов без разбору, вселив в их души сомнение в собственном благоразумии и душевном здоровье.

Затем он затих и спросил дрожащим голосом, кто вчера был у них с визитом. Оскар задумался и устремил взор на потолок, надеясь там увидеть список визитеров. Его опередила бойкая Елена, высыпав перед следователем ворох имен.

Едва лишь прозвучало имя кузена Генриха, молодой человек издал воинственный клич племени команчей и, потрясая револьвером как боевой дубинкой, мгновенно исчез из их жизни. И более они его никогда не видели.

Оскар попытался было улизнуть в ванную комнату, но тут ему задали вопрос в лоб: любит ли он после всего этого свою напуганную маленькую женушку, а если любит, то как? Пришлось продемонстрировать как.

Бродячую ласковую дворняжку прикормили кусочком колбасы, и, пока она жадно ела, Крафт присобачил ей на шею веревку. Она безропотно пошла следом, полагая, что хуже не будет. И действительно, потом дали кусочек булочки.

Под Виипури (а решили остановиться в Выборге, по-фински Виипури) было много заброшенных каменоломен. Туда и приехали, захватив по дороге собаку. День выдался пасмурный, и стрелять было удобно: солнце не слепило и глаза не уставали.

Крафт предусмотрительно копил по дороге и в гостинице пустые бутылки, так что цели были хорошо известны Балмашеву. Сбоку стояла «смирновская», рядом с ней темно-зеленая из-под шампанского — его пили на вокзале. Шесть пивных бутылок. И дрянная местная водка, после которой до сих пор болела голова.

Крафт привязал собаку неподалеку к молодой елочке и занялся браунингом. Гершуни курил и молчал, что было для него весьма необычным делом. Балмашев ходил вдоль линии огня, заложив руки за спину. Сабля чертила узоры по талому снегу, куда проваливались новые хромовые сапоги.

— Дистанция десять метров. Давай, — пригласил Крафт Степана.

Балмашев с любопытством рассматривал невиданное прежде оружие. Коричневые накладки с мелкой насечкой на рукоятке браунинга украшала монограмма — две буквы «FN» в большом овале.

— Что они означают? — спросил Балмашев у Крафта.

— А вам не все ли равно? — недовольно буркнул Гершуни.

— Конечно, не все! — вступился за Балмашева Крафт. — Тебе же интересны фамилия и имя будущей невесты, хотя какая, собственно говоря, разница?

— Тоже мне, сравнил! — Гершуни с утра был не в духе.

— Ему с этой штуковиной на смерть идти, а не под венец! Это поважнее. — Крафт продемонстрировал браунинг в холостом действии: — Fabrique Nationale. Национальная оружейная фабрика в Льеже. Держи, поручик!

Балмашев прицелился. Сам он раньше не стрелял, но много раз видел стрелявших и считал это простым делом. Однако все оказалось довольно сложным: надо было совместить мушку с прорезью прицела, потом вывести их на мишень-бутылку и только после этого нажать на курок. Рука от этих процедур вдруг начала трястись мелкой дрожью, так что выстрел прозвучал совершенно неожиданно для самого стрелка и зрителей.

Бутылка не шелохнулась. Дворняжка жалобно взвизгнула, испуганная резким звуком. Гершуни кинул ей кусок хлеба, но собака уже чувствовала что-то нехорошее и к хлебу не притронулась. Она несколько раз рванула веревку, однако елочка выдержала.

— Цыц! — прикрикнул на собаку Крафт. — Степа! Ну какого черта ты рвешь курок? У браунинга мягкий спуск, а ты как солдат на маневрах! И не жди, пока рука затрясется, как овечий хвост. Подымаешь руку, а палец уже тихо давит! Затаи дыхание на секунду. Подвел мушку в движении и сразу дожимай! Любя! Нежненько! Как женщину! Ствол — продолжение твоего пальца. И не промахнешься. Давай.

Балмашев несколько раз глубоко вздохнул и выстрелил. Мимо. Собака опять взвизгнула и дернулась бежать.

— Дай сюда! — Крафт взял браунинг, выщелкнул учебную обойму и вставил другую.

— Ты что? — спросил Гершуни, ревниво наблюдая за делом, где ему делать было нечего.

Вместо ответа Крафт вытянул руку с пистолетом и ловко выстрелил в дворняжку, перебив ей пулей хребет.

— Надо проверить стрихнин, — Он вернул браунинг Балмашеву, вставив прежнюю обойму, — Стреляй!

Дворняжка изогнулась кольцом, отчаянно кусая спину в том месте, куда вошла пуля. Ее задние ноги бессильно волочились по снегу, из горла непрерывной струей тек жалобный визг.

Балмашева окатила волна ненависти и к Крафту, и к Гершуни, и к себе. Рука стала твердой, горло сжала судорога. Оскалясь, он быстро выстрелил в бутылку, еле сдержавшись, чтобы не развернуться и не выстрелить в Крафта. Бутылка из-под «смирновской» разлетелась вдребезги.

— Отлично! — ободряюще крикнул Крафт.

Балмашев перевел ствол на вторую бутылку.