Синий рыцарь

Проклятье, подумал я, наверное, каждая баба в мире должна хоть раз в жизни родить, иначе она никогда не будет счастливой. Заезжая на стоянку в здании полицейского управления, я выбросил идею Кэсси из головы и завел машину на нижний уровень, где было темно и довольно прохладно, несмотря на весеннюю жару. Я заполнил журнал, собрал книжечки штрафных квитанций и отправился в офис, чтобы оставить там журнал, прежде чем сниму форму. Я никогда не выписываю штрафов автомобилистам, но тем не менее меня постоянно снабжают книжечками квитанций. Я арестовываю весьма много уголовников, и поэтому все помалкивают насчет того, что я никого не штрафую, но тем не менее постоянно подсовывают книжечки, а я с тем же постоянством возвращаю их. Наши конформисты, кажется, никогда не перестанут давать мне эти книжечки.

Положив журнал в корзину дневной смены, я немного поболтал с молодыми ребятами из ночной – им хотелось узнать, когда я на это лето перейду из дневной смены в ночную. Они тоже знали мой образ жизни. Я просто не выношу, когда все проявляют подобную осведомленность. Самые удачливые грабители и взломщики – как раз те, кто меняет стиль своей работы. Они не дают тебе возможности следить за своими перемещениями, когда ты втыкаешь в карту маленькие разноцветные флажки, и это напоминало мне о хитром старом копе по имени Нэйлс Гроган, который работал на Хилл-стрит.

Лет пятнадцать назад его начал шпынять сопливый лейтенант по фамилии Уолл. Он нами тогда командовал и заимел привычку на каждой вечерней перекличке наступать нам на хвост за то, что мы ловим мало взломщиков. Уолл вбил себе это в голову потому, что на карте всегда было вколото много булавок с красными флажками, означающими ночную кражу со взломом, особенно в районе участка Грогана. Гроган всегда говорил мне, что по его мнению Уолл никогда не читал отчетов о взломах и вообще понятия не имел о реальной обстановке. Так вот, Нэйлс стал понемногу подменять булавки перед перекличкой, вытаскивая их со своего участка и втыкая на восточной стороне. Через пару недель подобной деятельности Уолл объявил на разводе, что Гроган провернул огромную работу по пресечению на своем участке краж со взломом и перенес критику на тех парней, что патрулировали в восточных районах. Кроме меня никто не знал, что проделывает Гроган, и мы от души веселились до тех пор, пока Гроган не перестарался и не переколол все булавки, а лейтенант Уолл попросил капитана вызвать на подмогу патрульных из полиции Метро. Подлог в конце концов обнаружился, когда никто не смог отыскать рапортов о преступлениях, совершенных по адресам, где были вколоты булавки.

Уолла перевели на утреннюю смену возле тюрьмы «Линкольн Хайтс» – самое паршивое, что у нас тогда имелось. Через пару лет он уволился в отставку. Нэйлса Грогана так и не разоблачили, но я уверен, Уолл знал, кто подложил ему свинью. Нэйлс – еще один из тех, кто прожил всего лишь несколько лет после выхода в отставку. Он застрелился. Когда я вспомнил об этом, у меня по коже пробежали мурашки. Я тут же прогнал подобные мысли и вошел в раздевалку, снял мундир и переоделся в спортивный пиджак в «елочку», широкие серые брюки и лимонно-желтую рубашку без галстука.

Перед уходом я воткнул в розетку бритву и немного поскоблился. В раздевалке все еще было несколько ребят. Один из них – амбициозный молодой книжный червь по фамилии Уилсон, который, как и обычно, переодеваясь в штатское, сидел на скамейке и читал. Три или четыре вечера в неделю он ходит на занятия в колледж и постоянно таскает месте с записной книжкой полицейского какой-нибудь учебник. И в комнате отдыха, и в кафетерии наверху. Я и сам люблю почитать, но не могу себе представить, как можно читать по обязанности.

– Что читаешь? – спросил я Уилсона.

– А просто уголовный кодекс, – ответил Уилсон, худой юношас широким лбом и большими голубыми глазами. Он был пока полисменом с испытательным сроком и служил меньше года.

– Что, уже на сержанта учишься? – спросил Хук, нахальный широкоплечий парень примерно того же возраста, что и Уилсон, прослуживший уже два года.

– Да так, немного учусь.

– По полицейским предметам специализируешься? – спросил я.