Синий рыцарь

– Вы знаете, что я нет, офицер? – спросил он, улыбаясь, потому что я засмеялся, и мне не захотелось уезжать – я наслаждался, вслушиваясь в своеобразный ритм цыганской речи, глядя на его неумытых, но очень симпатичных детей, и в сотый раз спрашивал себя, могли ли цыгане стать честными, если столетиями жили по обычаям, восхвалявшим предательство, обман и кражу у всех, кто не цыгане. Тут мне стало грустно, потому что я всегда хотел узнать цыган по-настоящему. Подружиться с ними очень трудно, но однажды я поставил перед собой такую задачу. Я познакомился с главой клана по имени Фрэнк Серна, и однажды пришел к нему в дом на Линкольн Хайтс, обедал с ним и полным домом его родственников, но, конечно же, они не говорили о том, о чем обычно говорят за столом. По их нервным шуткам я понял тогда, что присутствие в доме чужака, да еще полицейского, для всего клана событие по меньшей мере странное. Однако Фрэнк пригласил меня заходить еще, и когда у меня было время, я приходил и продолжал свои попытки разорвать их замкнутый круг и обрести в их глазах хоть немного доверия, потому что мне очень хотелось узнать цыганские секреты. Не будь я полицейским, мне нечего даже надеяться на это, потому что они ведут себя более или менее доверительно лишь в том случае, если решат, что я могу принести им какую-то пользу – ведь все цыгане живут в постоянной вражде с полицией. А теперь вообще слишком поздно, ведь я уже н е буду полицейским, и ни когда не узнаю цыганских секретов.

– Теперь мы можем идти, офицер? – спросил цыган, держа перед грудью сложенные в ладонях руки, словно молился. – Мамочке моих деток очень жарко стоять на солнце.

Тут я взглянул на цыганку, посмотрел на ее лицо и увидел, что она вовсе не карга и ей гораздо меньше лет, чем показалось на первый взгляд. Она выпрямилась и теперь бросала в меня яростные взгляды, потому что ее муж на ее глазах лизал мои ботинки. Я понял также, что когда-то она была такой же красавицей, как и ее дочь, и вспомнил, как часто меня обвиняли в том, что я во всех женщинах отыскиваю что-то хорошее, даже в тех, которые моим товарищам по службе казались уродинами. Наверное, они правы, и я преувеличиваю красоту всех женщин, которых знаю или вижу. Я задумался над этим и окончательно испортил себе настроение.

– Пожалуйста, сэр. Мы можем идти? – спросил он. Пот стекал струйками по его морщинистому лицу и немытой шее.

– Иди своей дорогой, цыган, – ответил я, отъехал от тротуара и через несколько минут остановил машину и вошел в здание суда.

12

– Я тебя уже поджидаю, Бампер, – сказал детектив из отдела по борьбе с грабежами, морщинистый ветеран по фамилии Майлс.

Своим делом он начал заниматься еще до того, как я поступил на работу в полицию, и остался одним из последних, кто еще носил широкополую фетровую шляпу. Их так и называли: «отряд шляпников», а широкие фетровые шляпы были их отличительным знаком, но, конечно же, в последние годы никто в Лос-Анжелесе таких шляп уже не носит. Но Майлс был старым упрямцем и продолжал носить свою шляпу, а заодно и просторный пиджак с широкими плечами, прикрывающий по шестидюймовому револьверу на каждом бедре, потому что его специальностью были ограбления, а подобной внешности от него требовали легенды «отряда шляпников» да и детективы из других отделов, – по старой привычке.

– Извини за опоздание, Майлс, – сказал я.

– Ничего страшного, дело только что отправлено в сорок второй отдел. Сможешь справиться с ним сам? У меня в сорок третьем еще одно предварительное слушание, а свидетелями по нему проходят двое наших новобранцев. Если меня там не будет и некому окажется вдолбить молодому ОП[8], как это дело подать, мы можем его проиграть.

– Конечно, справлюсь. Я единственный свидетель?

– Ты и менеджер отеля.

– Вещественные с тобой?

– Да, здесь. – Майлс вытащил из дешевого пластикового чемоданчика большой конверт из коричневой бумаги, и я узнал бирку описи вещественных доказательств, которую сам заполнял три месяца назад после ареста.

– Там пистолет и две обоймы.

– Погано, что мы не можем пришить ему ограбление.

– Да. Я же тебе объяснял после захвата – счастье еще, что мы сможем обвинить его хотя бы в том, что есть.

– Статья одиннадцать пятьсот тридцать в обвинение включена?

– Конечно. Вот и травка, совсем про нее забыл. – Майлс снова полез в чемоданчик и выудил еще один конверт с вещественным доказательством, запечатанный моей личной печатью. В нем находилась марихуана, что подтверждалось записью на конверте, сделанной химиком.

– Как по-твоему, сколько на этом парне висит ограблений?

– Кажется, я тебе уже говорил – четыре, верно?

– Да.

– А теперь мы думаем, что все шесть. Два в районе Рампарт и четыре здесь, в Центральном.

– Просто позор, что мы не можем посадить его хотя бы за одно ограбление.