Синий рыцарь

С Шестой мы повернули на север по Каталина-стрит, потом свернули на Кенмор-стрит, затем на восток и проехали по Кенмор-стрит с севера. Северная оконечность Шестой улицы застроена жилыми домами, к югу от нее находится Миля Чудес, Уилшир-бульвар. Сама Шестая – в основном коммерческие здания. Все мы остановились на северной стороне, потому что здесь выходящие на улицу окна верхних этажей здания закрашены. Тут была его тыльная сторона, и через несколько минут все приготовились, когда разглядели в бинокль Лохматого, семенящего по тротуару рядом с Бобби, который даже на таком расстоянии был похож на Гаргантюа. Когда великан ушел, крепость стала не такой неприступной.

Через пару минут все они уже крались вдоль тротуара, а я обошел квартал пешком и встал за деревянным забором. Я был один, вспотел на солнце и все удивлялся, почему я так сильно раньше этого хотел. Я представлял, как организация будет снова становиться на ноги, как другие конторы Реда возьмут на себя большую часть работы, пока будет организовываться новая контора, и как Аарон через два года заимеет новый «кадиллак». И он, и Ред будут на свободе и смогут наслаждаться жизнью, а кто-нибудь вроде меня, возможно, будет сидеть в тюрьме за лжесвидетельство, причем в специальной секции тюрьмы, где держат обвиненных в преступлениях полицейских, потому что полицейский, попавший в одну камеру с обычными уголовниками, проживет не более часа.

Вся эта работа не имела смысла. Как я мог двадцать лет говорить себе, что в ней есть смысл? Как мог я большим тупым синим клоуном носиться по своему участку и притворяться, что что-то вообще имеет смысл? Судья Редфорд должнабыла посадить меня в тюрьму, подумал я. Мозги мои вскипали на солнцепеке, пот катился по глазам и разъедал их. Должно быть, я находился в состоянии постоянного помешательства. Какого черта мы тут торчим и занимаемся ерундой?

Потом внезапно я почувствовал, что больше не могу стоять здесь один, лишь отчасти прикрытый забором, и я вышел в переулок и подошел к пожарной лестнице старого здания. Железная лестница была прикована вверху цепями, словно старинный подъемный мост. А ведь это нарушение противопожарных правил – приковывать лестницу, подумал я и огляделся вокруг, подыскивая, на что можно встать, и заметил возле ограды мусорный ящик, опорожнил его, перевернул вверх дном и поставил под лестницей. А потом целую минуту проболтался там, словно толстый потный бабуин, разрывая брюки о бетонную стену, обдирая ботинки, задыхаясь и потом уже всхлипывая, потому что так и не смог подтянуться и ухватиться за оконный выступ, а потом оттуда перебраться через перила и подняться на второй этаж.

Один раз я упал, прямо в переулок. Я сильно ударился плечом и подумал, что если бы смог прочитать запись в регистрационной книге гостиницы, то меня бы не унизили в суде, подумал и о том, что в этой операции от меня нет совершенно никакой пользы, да и сама эта операция бесполезна, потому что если я не смогу поймать Реда Скалотту и Аарона Фишмена повеем правилам, то они меняпосадят в тюрьму. Я сидел в переулке на своей толстой заднице, задыхался, руки у меня были красные и ободранные, плечо ныло, и я подумал, что если я попаду в кутузку, а Фишмен останется на свободе, то значит я сволочь, а он– Синий Рыцарь, и попытался представить его в своей форме.

Затем я посмотрел на лестницу и поклялся, что умру прямо здесь, в переулке, если по ней не поднимусь. Я снова встал на мусорный ящик, подпрыгнул, ухватился за металлическую лестницу и почувствовал, как она немного просела, пока не натянулась цепь. Потом снова начал карабкаться по стене, задыхаясь и всхлипывая вслух, глаза уксусом заливал пот, и все-таки поднял наверх одну ногу и остановился отдышаться. Было страшно жарко, я едва не отпустил перекладину лестницы и подумал, сколько будет смысла, если я сейчас шлепнусь вниз головой на мусорный ящик в сверну себе шею, затем набрал полную грудь воздуха и понял, что если не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда. Я начал тянуться вверх, вверх, и неожиданно для себя оказался на краю окна, с удивлением обнаружив, что фуражка все еще на голове, а револьвер на месте. Я взгромоздился на край окна, заляпанный птичьим пометом, над моей головой на перилах пожарной лестницы сидел жирный серый голубь. Он заворковал и посмотрел на меня, раскрыв клюв и гримасничая, словно прикидывая, насколько я опасен.

– Кыш отсюда, мелкий х.., – прошептал я, когда он посадил мне подарочек на плечо. Я замахнулся на него фуражкой, он возмущенно вскрикнул и улетел.

Потом я начал осторожно подтягиваться вперед, перенося большую часть своего веса на край окна, добрался до перил, перелез через них и оказался на первом пролете пожарной лестницы, где мне пришлось минутку отдохнуть, потому что перед глазами у меня все плыло. Я посмотрел на часы и увидел, что женщина из полиции уже должна была начать свою обманную операцию, и поэтому, слабость или не слабость, начал карабкаться по второй железной лестнице.