Синий сапфир

– Нет. – Моё хорошее настроение моментально улетучилось. Мой взгляд, прежде чем я успела этому воспрепятствовать, снова метнулся к стене за стульями.

– Эй, мы ещё не закончили, – сказал Гидеон. – Это было очень неплохо, но не отлично. Почему ты вдруг стала глядеть так мрачно?

– Как ты думаешь, почему граф Сен Жермен непременно хочет, чтобы я появилась на суарее и на балу? Он же вполне мог вызвать меня сюда, в Темпл, тогда бы не было никакой опасности, что я опозорюсь перед чужими людьми. Никто не будет удивляться по моему поводу, и никто не заподозрит, что я из будущего.

Гидеон, прежде чем ответить, некоторое время смотрел на меня.

– Граф не слишком охотно раскрывает свои карты, но в любой его идее таится гениальный план. У него есть конкретное подозрение по поводу тех, кто напал на нас в Гайд-парке, и я думаю, что, вводя нас в большое общество, он хочет выманить из норы их кукловода – или кукловодов.

– Вот оно что, – сказала я. – Ты думаешь, мужчины со шпагами снова могут…

– Пока мы будем на людях – нет, – ответил Гидеон. Он присел на подлокотник софы и скрестил руки на груди. – Тем не менее я считаю это опасным – во всяком случае, для тебя.

Я оперлась о край стола.

– Ты не подозреваешь Люси и Пола по поводу Гайд-парка?

– И да, и нет, – ответил Гидеон. – Такой человек, как граф Сен Жермен, не мог не нажить врагов в течение жизни. В Анналах имеется несколько отчётов о покушении на него. Я предполагаю, что Люси и Пол для достижения своей цели связались с кем-то из его врагов.

– Граф тоже так считает?

Гидеон пожал плечами.

– Надеюсь.

Я немного подумала.

– Я за то, чтобы ты опять нарушил правила и прихватил с собой джеймс-бондовский пистолет, – предложила я. – Против него все эти типы с их шпагами ничего не смогут. Откуда он у тебя, кстати? Я бы увереннее себя чувствовала, будь и у меня такая штука.

– Оружие, с которым человек не умеет обращаться, в итоге будет направлено на него самого, – ответил Гидеон. Я подумала про мой японский нож для овощей. Было неприятно подумать, что его могут направить на меня.

– Шарлотта хорошо фехтует? И умеет обращаться с пистолетом?

Снова пожатие плечами.

– Она занимается фехтованием с двенадцати лет – естественно, она хорошо фехтует.

Естественно. Шарлотта всё делала хорошо. Кроме как быть дружелюбной.

– Графу она бы, видимо, понравилась, – сказала я. – Я, очевидно, пришлась ему не по душе.

Гидеон засмеялся.

– Ты ещё можешь изменить его впечатление о себе. Он хочет получше тебя узнать прежде всего для того, чтобы проверить, а не верны ли всё же предсказания по поводу тебя.

– Насчёт магии Ворона? – Всегда, когда об этом заходила речь, я начинала чувствовать себя неуютно. – Может быть, в предсказаниях сказано, что под этим имеется ввиду?

Гидеон помедлил секунду, а затем негромко сказал:

– …Ворон, в рубиновых волнах взмахивая крылами, слышит пение мёртвых между мирами. Он не знает сомнений и не ведает мук. Ширится мощь воплощений - и замыкается круг. – Он откашлялся. – У тебя мурашки по коже.

– Это и звучит довольно жутко. Про пение мёртвых особенно. – Я поёжилась. – А продолжение есть?

– Нет. Это более или менее всё. Ты должна согласиться, что к тебе это не особенно подходит, верно?

Да, тут он был прав.

– А о тебе тоже есть что-то в предсказаниях?

– Естественно, – ответил Гидеон. – О каждом из путешественников. Я – Лев с алмазной гривой, при виде которого солнце… – на какой-то момент он вроде бы смутился, но потом продолжил, улыбаясь: – Бла-бла-бла. О, а твоя прапрапрабабушка, упрямая леди Тилни, является – вполне подходяще – лисой, нефритовой лисой, прячущейся под липой.

– Из этих предсказаний можно вообще что-нибудь понять?

– Вполне – просто там много символики. Всё это вопрос интерпретации. – Он посмотрел на часы. – У нас ещё есть время. Я за то, чтобы мы продолжили урок танцев.

– Н-да, – сказала я. – Мне, видимо, надо было брать уроки фортепьяно, вместо того чтобы ходить с Лесли на хип-хоп. Но я очень хорошо пою. В прошлом году на вечеринке у Синтии я с большим отрывом победила в караоке. С моей личной, особой интерпретацией песни «Somewhere over the rainbow». И это при том, что я была в дурацком костюме автобусной остановки.

– Ах да. Если тебя спросят, ты просто скажешь, что у тебя всегда перехватывает горло, если тебе надо петь на людях.

– Это я могу сказать, а про подвёрнутую ногу нет?

– Вот наушники. Повторим ещё раз. – Он склонился передо мной в поклоне.

– Что мне делать, если меня пригласит кто-нибудь другой, а не ты? – я присела в книксене – тьфу, в реверансе.

– Делай всё точно так же, – сказал Гидеон и взял меня за руку. – Но в XVIII веке в этом отношении было очень формально. Никто не приглашал танцевать постороннюю девушку, не будучи официально ей представленным.