Синий тарантул [сборник]

– Все-таки, может быть, пустяк какой заметили? Скажем, волосок, пятно, бумажку или что-нибудь другое?

Егоровна задумалась, глубоко втянув щеки.

– Разве вот ниточка здесь лежала. – И, нагнувшись, уборщица показала на ножку сейфа. – Черная, кажись. Видно, штаниной кто зацепил.

– Где б сейчас могла быть эта нитка?

– Да где ж ей быть. – И, снова нагнувшись, Егоровна пошарила рукой под сейфом. Она вымела оттуда кучку мусора и, перебрав его, торжествующе протянула Демину две тонких шерстяных нити, сплетенные между собой. – Вот!

Демин принял темную нить, как величайшую ценность, и вложил ее в записную книжку.

Через четверть часа Демин и Шубин покинули директора Алмазного института, не подозревая, что они в последний раз видят инженера Белова.

7. Тайник под корой

За два дня до события, взволновавшего все алмазные копи, в десяти километрах от Амака в вековом лесу шли два человека. Гигантские сосны красной смолистой корой уходили далеко вверх. Ниже стояли лиственницы, окутанные густым игольчатым нарядом. Всюду росло множество белых грибов. Изредка слышались раскаты далеких взрывов.

– Клянусь эндокарпием сливы, – на ходу говорил человек с ружьем через плечо, – это редкий вид лярикса. Изогнут под влиянием западных ветров. Павел Лукич, вы только посмотрите. Типичное направление ветвей лярикса изменено на волнообразную горизонталь.

Голубоглазый человек в соломенной шляпе, устало бредший позади, приложил руку к сердцу и, проверяя пульс, устало ответил:

– Передохнуть бы, Андрей Петрович!

– Уверен, вы ничуть не устали. – Человек в шляпе автоматически кивнул головой и, споткнувшись о пень, негромко чертыхнулся. Павел Лукич Баков был другом профессора Алоева, директора Лесного института. В свободные дни он сопровождал ученого в его научных посещениях леса, стараясь запомнить как можно больше растений и деревьев. И сейчас, несмотря на усталость, он на ходу срывал цветы и травы, заталкивая их в толстый блокнот.

Минут десять они шли в полном молчании, прерываемом лишь сердитыми восклицаниями Бакова, когда он спотыкался о валежины или ударялся головой о низкие ветви. Впереди показалась зубчатая скала густого серого цвета. У ее подножия стоял огромный темно-зеленый кедр.

– Пинус сибирика, – воскликнул профессор, – насчитывает не менее трехсот лет! – И он уже шел прямо на могучее дерево.

Тяжело вздохнув, поплелся за профессором и Баков.

Вблизи дерево оказалось еще более громадным. Вертикально в небо уходила колонна не менее трех-четырех обхватов. Алоев уже суетился у ее корней. Он поднял с земли несколько хвоинок, вынул лупу и, остановившись, прочитал лекцию о кедре:

– Типичный представитель своего вида. Хвоя длинная, трехгранная, почти тринадцать сантиметров. Ширина около восьми миллиметров, смоляных ходов три. – Не слушая ученого, Баков кивал головой, радуясь тому, что может отдохнуть и снять тяжелый рюкзак. – И кора очень типична – пластинчатая, легко отделяется. Клянусь протококком, надо срезать кусок. – и, став на цыпочки, Алоев стал резать кору. Через несколько секунд он издал такой звук, что Баков вздрогнул и вскочил на ноги. – Клянусь тройной дозой нефелина… – растерянно бормотал профессор. – Тайник!

Забыв усталость, Баков кинулся к своему учителю. Толстая кора на дереве была незаметно надрезана в форме квадрата, который наподобие маленькой дверки отходил от ствола. Открыв дверцу ножом, Алоев увидел, как из тайника выпало что-то белое.

– Письмо! – пробормотал Баков, подняв с земли сложенный вчетверо лист бумаги из обычной школьной тетради. На нем было четыре колонки цифр, написанных мягким черным карандашом:

195 261 395 721

179 697 541 798

952 869 941 654

869 985 421 141

801 970 591 424

Некоторое время Алоев и Баков молча смотрели на цифры.

– Не переписка ли геологов? – наконец проговорил Баков.

– Геолог не будет ставить тайники и писать шифром. У него есть пикетажная книжка. Это… – Алоев недоговорил и, вынув блокнот, быстро переписал цифры.

– А теперь спишите и вы, Павел Лукич, – и профессор протянул Бакову влажную от лесной сырости бумагу.

Когда вторая копия была снята, профессор заставил Бакова спрятать ее в часовой карман. Затем он положил бумагу на прежнее место и тщательно закрыл ее дверцей из коры.

– Надо стеречь кедр, – решил он. – Клянусь зерном хлорофилла, мы узнаем, кто адресат этой бумажки.

Однако Алоев тут же переменил свое решение.

– Надо иначе, – в раздумье заговорил он. – Вы, Павел Лукич, остаетесь здесь с ружьем и караулите, а я бегу на Амак.

Алоев уже хотел тронуться в путь, но опять остановился.

– Нет! Здесь опасней, и вы плохо стреляете. Лучше наоборот: я караулю, а вы спешите на копи. Идти километров десять. – Алоев взглянул на часы. – Теперь час дня. К четырем доберетесь. Идите прямо к начальнику рудоуправления или к главному инженеру. Если их нет, ищите уполномоченного по охране. Передайте им письмо и пусть шлют нам подмогу. Без шума, разумеется.

Баков понимал, что надо действовать быстро. С него разом сошла усталость. Скинув рюкзак, заправив брюки в носки и подтянув туже ремень, он кинулся в сторону Амака.