Синий цвет надежды (СИ)

Как бы нам ни хотелось первым делом отправиться в порт, все же пришлось набраться терпения, и пройтись по нескольким лавкам, в которых торговали старой одеждой, благо таких магазинчиков в этом портовом городе хватало. Для начала нам нужно было переодеться: что ни думай, а Винсент прав, говоря о том, что будет лучше, если внешне мы не станем отличаться от здешних обитателей. Хотя в этом городе хватало людей из разных мест и стран, но и городская стража не дремлет, у здешних служителей порядка глаз наметанный, так что нам желательно выглядеть как можно проще и незаметней.

В результате через час мы все были одеты в далеко не новую, выцветшую на солнце серо-зеленую полосатую одежду, сшитую из дешевых тканей. Почему мы выбрали именно такое одеяние? Так посоветовала Ярли (которая когда-то была в этих местах со своим отцом) – оказывается, именно так одеваются крестьяне в тех поселках, что находятся в глубине страны, и потому для нас сейчас самое лучшее – это выглядеть столь же непрезентабельно. К тому же следует принять во внимание, что за молчаливыми деревенскими жителями стражники приглядывали вполглаза, потому что крестьяне, приезжая в город, делали все, чтоб не ввязаться ни в какие неприятные истории, и вообще старались как можно быстрей покинуть Аяс, который считали едва ли не рассадником всех пороков на земле. Наверное, потому приезжие селяне всегда держатся несколько отстраненно, ходят небольшой толпой, боясь отстать от своих спутников, да еще и все свои вещи при себе таскают, боясь оставить их без присмотра на постоялом дворе. А уж если принять во внимание, что у здешних крестьян принято закрывать лицо краем головного убора, внешне напоминающего намотанную на голову косынку, то лучшей маскировки для нас придумать просто невозможно.

Именно в таком виде мы и добрались до порта, не привлекая к себе излишнего внимания – а что такого, приехали люди из глубинки по каким-то своим делам, оглядываются по сторонам с растерянным видом, боятся города и стараются держаться поближе друг к другу... Эка невидаль, деревенских недотеп тут хватает, все время в город лезут из своей глуши, считая свой приезд сюда едва ли не величайшим риском для своей жизни! Так что не стоит лишний раз глядеть на этих недалеких провинциалов: подумают еще невесть что, шум до Небес поднимут, а то и к стражникам побегут жаловаться – дескать, за нами кто-то следит, не иначе, обокрасть хотят, и ваше дело нас защитить, какие-то меры принять, чтоб от нас всякие подозрительные люди отвязались!..

Нам повезло – оказывается, в порту стояло аж два корабля из нашей страны, правда, как выяснилось, один из них намеревается отойти от причала завтра днем, а второй – через четыре дня. Более того: капитан «Белого дельфина» – того судна, что собирается покинуть порт завтра днем, оказался в своей каюте, и ничего не имел против того, чтоб взять на борт нескольких пассажиров, так что договориться о проезде Винсенту удалось быстро. Как ему было сказано – завтра в полдень поднимайтесь на борт, и спустя четверть часа мы отходим от причала.

Правда, капитан запросил аванс, и за этим дело не стало. Конечно, было заметно, что его смущала наша потрепанная одежда, но несколько золотых монет враз прекратили все расспросы. Думаю, что за свою жизнь капитан успел насмотреться на самых разных пассажиров, так что наш неказистый внешний вид не должен его особо беспокоить.

– Что-то капитан на нас косился, когда ты положил перед ним четыре золотых... – заметил Дорен, когда мы отошли от корабля. – Похоже, глядя на нашу потрепанную одежду, он крепко сомневался в нашей платежеспособности.

– Ну, на свете много чего странного...

Конечно, это глупо, но лично мне чуть удивленный взгляд капитана отчего-то напомнил о графе де Сюгр, вернее, я вспомнила о более чем своеобразных поступках этого высокородного господина, про которые мне несколько раз рассказывала тетушка. Правда, сама я графа ни разу в жизни не видела, но, по словам тети Фелисии, это был довольно-таки состоятельный человек, находящийся в весьма преклонном возрасте, причем славился граф как большой оригинал и сумасброд. Правда, следует признать, что его чудачества частенько выходили за рамки приличий и здравого смысла, что списывали на преклонные лета этого человека, и его более чем странное чувство юмора. Например, одна из гм... шуток графа состояла в том, чтоб в стоптанной обуви и старой рваной одежде (как говорят, там заплата была нашита на очередную заплату) придти в захудалую харчевню из числа тех, что похуже и победней. Там граф заказывал себе самый дешевый ужин, состоящий из каши на воде и куска хлеба, и при этом жаловался всем окружающим на дороговизну и безденежье, ругался со слугой из-за мелкой медной монетки, в которую ему обошелся ужин, а уходя, оставлял все тому же слуге «на чай» пару-тройку полновесных золотых монет. Говорят, те, кто видел эту сцену, долго не могли придти в себя от удивления, и в растерянности переводили взгляд с уходящего человека, одетого в рванье, на золото, блестевшее на столе.