Синий туман

Статья бы вышла просто огонь: накрутить драмы, предположить, что подобные стихи не что иное, как плод разума, уже ощутившего на себе разрушительные последствия «синего тумана». А еще можно было бы ввернуть, что парень перед смертью привнес свой вклад на благо родины, раз его творения используют в качестве морального давления на заключенных вместо физических пыток. Но…

Обессиленно опускаю лицо в ладони.

Но это слишком даже для частенько беспринципной меня. Больные дети — это табу.

Со вздохом сворачиваю голоэкран коммуникатора и, не разгибая ног, с размаха плюхаюсь спиной на кровать, раскинув руки в стороны. Матрасы тут отличные — ни звука, ни чрезмерной «волны». Зато моя растяжка обещает желать лучшего — связки в паху неприятно тянет.

И это тоже идея: не могу придумать тему для статьи — пойду в спортзал!

* * *

В итоге ежедневные занятия спортом дают свои плоды. Нет, я не разрождаюсь гениальной идеей, но неплохо коротаю время: тоже часто захаживающий в спортзал помощник капитана лайнера молод, хорош собой и не обременен ни обязательствами, ни чрезмерными моральными принципами. Мы проводим с ним вместе несколько весьма недурственных вечеров в его каюте, а потом я схожу с судна, а он уходит в следующий рейс — идеально.

Не буду думать, кого он мне напомнил, смуглокожий и кареглазый. Это было бы невежливо по отношению к… Тиму? Майку? Ожидаемо, имя красавчика-старпома я забываю как ненужное, стоит нам попрощаться в стыковочном узле лайнера. Зато имя Джека Рассела по-прежнему прочно сидит у меня в голове. И это бесит.

Так и хочется снова показать этому самовлюбленному камикадзе средний палец (давно никто так не щелкал меня по носу), но, полагаю, за время моего полета альфакритяне уже разделались с ним в духе правосудия на свой лад.

Ненавижу чего-то не понимать, а в странном поведении Джека Рассела (голову даю на отсечение, что это не его настоящее имя) наверняка кроется какая-то тайна. Селезенкой чую!

И это бесит еще сильнее, потому что с его смертью игра уже не стоит свеч, а тема закрыта.

Глава 5

Новый Рим встречает дождем и ураганным ветром. В этой части планеты ранняя весна, даже снег еще не везде успел растаять.

Скручиваю волосы в жгут и прячу их за ворот тонкой кожаной куртки, какого-то черта оказавшейся самой теплой вещью в моем багаже. После чего застегиваю ее по самое горло и бегу на стоянку флайеров, обгоняя основной поток прибывших со мной на одном лайнере пассажиров.

Нагло подрезаю какого-то усатого мужика с салатовым чемоданом оттенка «вырви глаз» и ловко запрыгиваю в такси перед самым его носом.

— А-а?.. — растерянно тянет любитель ярких цветов.

— Спасибо! — кричу ему, перекрикивая дождь и широко улыбаясь. — Удачного дня! — И захлопываю дверцу.

Таксист, флайер которого я только что бессовестно оккупировала, неодобрительно покачивает головой.

Корчу ему гримасу. Хорошо быть святым праведником, сидя в теплом салоне, а у меня, между прочим, чуть почки не отвалились от холода. Про прическу вообще молчу.

— Чемодан возле багажника, — напоминаю водителю и, расслабленно растекаясь по сиденью, закапываюсь в коммуникатор.

Хлопает дверца, впуская в душный салон влагу и шум дождя и ветра. Не обращаю внимания: сообщения падают на комм как сумасшедшие — отрабатывает «локалка».

Водитель возвращается, вновь впуская в салон вой непогоды и холодные брызги, и мы наконец взлетаем. Не поднимаю головы, продолжая раскидывать письма по папкам или сразу удалять.

Рекламные рассылки — в топку, я на это не ведусь.

Парочка предложений о сотрудничестве (ребята, меня не зовут, я сама прихожу) — тоже в топку.

Письмо от секретаря шефа с напоминаем, что мне следует предстать пред светлы очи главы канала «по приезде и незамедлительно». Учитывая, что до столицы я доберусь только глубокой ночью, очень «логичное» распоряжение. В топку.

— А можно увеличить температуру?! — прошу водителя, подавшись вперед, и, вновь откинувшись на спинку, возвращаюсь к почте, где меня ждет письмо от отправителя «Виктор Коллинз».

Давлюсь слюной и несколько секунд отчаянно кашляю — неожиданно.

— Мисс, вы в порядке? — любезно интересуется таксист.

— Не дождутся! — откликаюсь, наконец продышавшись, и раскрываю послание.

«Кайя, надо поговорить», — встречают меня три коротких слова. Ни приветствия, ни хотя бы смайла ради приличия.

Не видеться и не общаться с дочерью несколько лет, а потом прислать ей властное «надо поговорить» — просто блеск, премия «Отец года» у папы в кармане.

Хотя о чем я? Виктор Коллинз, как обычно, приберег красноречие для своих деловых партнеров.

Вот пусть с ними и говорит.

И не подумав отвечать, отправляю сообщение в «корзину».

После чего сворачиваю голоэкран коммуникатора и, откинувшись на подголовник кресла, прикрываю глаза. Чертов старпом, я совершенно не выспалась…

* * *

До столицы добираемся уже в полной темноте. Вернее, в это время было бы уже совсем темно, будь это не столица. Тут же все светится и сияет, словно днем: фонари, окна, вывески, рекламные билборды и огни транспортной сети в небе — красотища.