Синий ветер каслания

Этой огненной женщине, чтобы умилостивить ее или сделать ей приятное, как любой женщине, Ильля-Аки нередко приносил жертву: то плеснет ей водки, то бросит кусочек мяса или конфетку. А однажды он одарил ее женским халатом красного цвета, расшитым орнаментом и бисером, в знак глубокой благодарности за веселую пляску в его отшельничьем жилище, за негаснущую душу, за тепло и свет.

Приятно Сергею было посидеть у чувала. Но сегодня некогда: старик очень болен. Надо бежать за фельдшером в деревню. Только открыл дверь — старик проснулся.

— Ты куда? — спросил он, приподнимая голову.

— За фельдшером.

— Не надо. Если душа моя устала жить со мной — то фельдшер не поможет. Только вода… Дай мне воды…

Сергей налил из чайника в стакан кипяченой воды и протянул старику.

— Ты мне это не суй. Живой воды принеси.

Сергей сходил на реку, принес полное ведро. Однако и на этот раз Ильля-Аки не принял протянутый ему стакан. Он попросил достать серебряную чашу с сундучка, который стоял на полочке в «священном углу». За потемневшей от времени занавеской царствовал полумрак. Невольно чувствовалось, что здесь обитает какое-то таинственное существо. Открыв крышку сундука, обитого медными пластинами, он увидел это существо и замер. Среди полуистлевших собольих и куньих шкурок поблескивало серебряное лицо, обвязанное шелковым платочком. Длинный нос, намазанный кровью рот, стеклянные глаза-бусинки смотрели холодно. Суровое выражение лица богини действовало гнетуще, отталкивающе. Сергей чуть не бросил крышку сундука.

— Не бойся, — успокоил Ильля-Аки, тяжело дыша. — Это Тагт-най, богиня нашей реки Сосьвы, дочь великой Сорни-най. Это наша душа и кормилица. Не бойся. Подай мне серебряную чашу. Она под шкурами.

Сверху лежала небольшая связка беличьих и горностаевых шкурок. Они были почти новые. От большой росомашьей шкуры повеяло пылью, полетели длинные черные шерстинки. От шкурок бобра, соболя и черно-бурой лисицы повалило столько шерсти, что закрыло серебряное лицо богини и ее шелковый платок, тоже изъеденный молью. На дне сундука лежали ножи, стрелы, масса обвязанных поясков, платков, шелку. Здесь же валялись бронзовые бляхи, фигурки зверей, птицевидные идолы… А под всем этим стояло серебряное блюдо с позолотой. На дне этой круглой плоскодонной чаши было вычеканено золотом изображение женщины с ребенком.

«Бог литой, золотой в чаше сидит, и в эту чашу, наливши воды, пьют…» Эти слова из летописи 1582 года ожили в памяти, заново осветив рассказ о «Золотой бабе»…

И как бы в подтверждение своей догадки, Ильля-Аки попросил налить в чашу речной воды, насыпать горсть земли и поставить ее на полочку перед изображением богини. Он бормотал то ли молитву, то ли заклинание. Потом знаком руки велел подать ему чашу. Приподнявшись с постели, бережно взял трясущимися руками чашу и, прильнув губами к серебряному краешку, начал жадно пить, приговаривая:

— Богиня Тагт-най, хранительница и кормилица наша! Может быть, живая вода серебряной чаши, чаши здоровья, вновь оживит мою замирающую душу.

Выпив половину прозрачной, чуть темноватой сось-винской воды, старик бережно подал чашу Сергею и велел снова поставить ее перед изображением богини.

Сергей нес чашу к» священному» углу, точно заколдованный. Золотое изображение богини плескалось на дне серебряной чаши, точно живое изваяние. «Бог литой, золотой в чаше сидит». Эти слова древней сибирской летописи и недавняя статья журналиста, выступившего опять в печати, и увиденное в избушке Ильля-Аки проливали новый свет в тайну «Золотой бабы». А в новой статье под названием «Секрет «Золотой бабы» журналист писал:

«Один мой знакомый спросил однажды у меня: «Что всего дороже для человека?» Мне было тогда двадцать с небольшим, и я ответил: «Любовь». — «Нет». — «Талант». — «Нет». — «Удача». — «Нет». — «А что же?» — «Здоровье».

«Золотая баба» должна была обладать каким-то поистине поразительным свойством. Только это обстоятельство могло заставить Югру столь ревностно хранить ее и прятать от чужого глаза в течение многих столетий. Одно религиозное чувство здесь ничего не объясняет. Может быть, что касается «Золотой бабы», то не лучше ли все-таки предположить, что она верой и правдой служила сынам тайги на протяжении веков, принося им то, чего они страстно желали. Что же она давала им? Здоровье.

Прежде чем подвергнуть наш ответ немедленной расшифровке, обратимся к культу серебра, бытовавшему в краях, послуживших родиной «Золотой бабы».

Ивану Калите, сидевшему в своей дубовой цитадели, не давали покоя мысли о «закамском серебре». Оно в таком изобилии встречалось в районах, примыкавших к Уралу, что шло оттуда в Новгород непрерывным потоком. Презрев крестное целование, Калита собирался двинуть рать к стенам Великого Новгорода. Еще закамского серебра! Еще!

Он даже пытался захватить этот удивительный источник драгоценного металла, чтобы обходиться без посредников. Но рать его оказалась слабее воинов Двинской земли.