Синий взгляд смерти

— А задних куда? — полюбопытствовал шкипер и ненароком отодвинул блюдо от лейтенанта. Не из жадности — для порядка.

— А задних, — подавил смешок Грольше, — нашпиговали. Мукой с перцем. Карета проехала, караул пошел, ну мы им под ноги с крыш мешки. Да не простые, а из лоскутьев, гнилыми нитками сшитых. Нитки от удара в клочья, мука с перцем столбом, куда тебе дым! Пока прочихались, мы Ледяного, дай Создатель ему здоровья, под руки и в проулок, а проход каретой заткнули...

— Здоровье адмирала цур зее! — поднял кружку Лёффер. Юхан задумчиво кивнул. Фельсенбург в самом деле оказался хорош, но переводить лучший алатский перец на гвардейский чих?! Чисто дворянская придурь! Можно подумать, с чем подешевле хуже бы вышло.

— Вы на перце тысячи три потеряли, не меньше! — не смог промолчать Клюгкатер. — Сказали б для чего, я бы не алатский сторговал, а ардорский.

— Пускай, — засмеялись сзади, и это оказался помянутый Фельсенбург. — За удачу и больше не жалко!

— Если бы за удачу! — Знай Юхан, на что пойдет жгучее золото, он бы все равно ловчить не стал. Лучший так лучший, мое дело добыть что заказано, но зло брало... — Выкинули бы за борт, слова б вам не сказал, только судьба объедки не жрет! А убытки по глупости — те же объедки.

— Я прошу прощения у судьбы. — Фельсенбург отцепил что-то от пояса — кошелек! — и швырнул за борт. — Но только у судьбы и только за перец. Теперь годится?

— А то! — восхищенно крякнул Клюгкатер. — Выпьете?

— Выпью.

Кружек было только четыре, и Добряк без колебаний протянул Фельсенбургу флягу. Предвкушение удачи размером с хорошего кита стало чуть ли не осязаемым. Нет, не зря он поил в «Бородатом Карле» самых отъявленных метхенбергских бездельников и поминал взятые морем души и душонки. Помогло, господа селедки, как есть помогло.

Мягкий шлепок, и среди кружек возникло что-то светлое и лохматое. Кошка! Та, что приволок Фельсенбург, и самой везучей расцветки. Юхан только рад был, он так и так собирался завести на «Селезне» кота вместо отплававшего свое рыжего Плута.

— Цыпочка! — Шкипер ухватил гостью за шкирку и поднял. Тяжеленькая тварь висела безропотно, но смотрела со значением. — Если... Когда я заведу вторую посудинку, назову «Трехцветная кошка». Чтоб к удаче! Э... Четвертый тост идет, а ну подпевай, кто к крабьей теще не желает!

Кружку поднять и пить, найерелла,

Нам пить до утра, пока отлив не настал.

Первой «запела» отпущенная Гудрун. Юхан умилился, бросил вестнице удачи последнюю колбаску и обнял за плечо Грольше:

Найерелла-лерела,

Нам пить до утра!..

Часть 4

«Звезда»[8]

Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.

Франсуа де Ларошфуко

Глава 1

Талиг. Южная Марагона

Талиг. Западная Придда

400 год К.С. 8-й день Летних Волн

1

Объезжая очередную рощицу, драгуны наткнулись на мертвецов, судя по одежде — крестьян не из бедных. Старшего, костлявого и лысого, застрелили в спину, второй, помоложе и покрепче, поймал сразу две пули — в грудь и живот.

— Хоть не мучился, — буркнул командир дозора и приложил руку к губам. — Добили, хватило совести... Следы есть, господин капитан. Ноги, копыта, колеса от повозок... Все как полагается.

Великих следопытов в доставшейся Давенпорту роте не водилось, но чтобы сообразить — час или два назад проселком прошло до сотни пехотинцев, с десяток конных и пара повозок, Уилер не требовался. Труднее было понять, куда, собственно, дриксы наладились. Не в смысле направления — «гуси», как и Чарльз, двигались в сторону леса Зельде, а в смысле конечной цели. Одно дело, если опередивший талигойцев отряд отделился от главных сил и отправился, скажем, на фуражировку, и совсем другое — если он к этим главным силам возвращается. Чарльз невольно тронул ольстру.

— Еще что-нибудь нашли?

— Нет, господин капитан. Если что и было, утащили. Кипрейщики[9] говорят, покойники — беженцы из припоздавших: вовремя не ушли, отсиживались где-то, видать... И дернула же их нелегкая вылезти!

Нелегкая может дернуть и крестьянина, и генерала. Вот в том, что она управится с Савиньяком, Чарльз сомневался, но маршал возвращался в Надор, а на бывшем офицере для особых поручений теперь висел собственный отряд... Давенпорт еще раз вгляделся в мертвые лица, значительные, как у придворных. Шли ли беженцы только вдвоем и, если нет, что сталось с остальными, можно было только гадать. Война...

— Не они первые, не они последние, — подал голос доставшийся Чарльзу в помощники теньент, — как говорится, война.

— Именно, Бертольд, — почти разозлился Чарльз, — и потому обойдемся без философии. Что думаете, господа?

Думали Бертольд и немолодой теньент из марагонской милиции много чего, но в главном сходились с начальством — найдены вражеские следы, по ним надо идти. По возможности осторожно, ибо превращение охотника в дичь много времени не требует.

2