Синий

Тони Куртейн молча показал средний палец. Иногда следует сразу четко обозначить свою позицию по некоторым жизненно важным вопросам. Ишь, разошелся. Эксплуататор. Пироги ему подавай.

Тот расхохотался:

– Этого я и боялся – что тебя силком не загонишь на кухню! Ладно, не бери в голову, я пошутил. Если что, наливать я и сам умею, осталось написать объявление, чтобы закуску приносили с собой.

– То есть я здесь надолго? – спросил Тони Куртейн. И, внутренне содрогнувшись, уточнил: – Навсегда?

– Да прямо уж – навсегда! Я бы на твоем месте особо губу не раскатывал. Рассчитывал бы, как с остальными вашими прогулками – на два-три часа. И потратить их надо с толком. Ты когда-нибудь пил под мостом?

Тони Куртейн всерьез задумался. Наконец сказал:

– Нет. Чего не было, того не было.

– Так и знал! – торжествующе воскликнул его спутник, старый друг, незнакомец, голос, иногда звучавший в ушах в такие непростые минуты, когда даже преуспевшим в искусстве одиночества людям очень нужно, чтобы рядом с ними кто-нибудь был. И пообещал: – Мы это исправим. Вот прямо сейчас.

Деликатно потянул за рукав, вроде, едва дотронулся, но Тони Куртейну показалось, налетел ураган, подхватил его и понес куда-то, не давая коснуться ногами земли.

Однако неплохо они на Другой Стороне, развлекаются. А еще почему-то считается, будто здесь не бывает простых, веселых чудес, только трудные, сумрачные, пугающие, от которых мозги набекрень – так ему, по крайней мере, рассказывали все вернувшиеся с Другой Стороны.

– Нас, чудес, действительно тут не бывает, – подтвердил уносящий его ураган. – Совершенно не вписываемся в концепцию здешнего мироустройства. Но при этом все равно почему-то есть. Больше всего на свете люблю подобные штуки: победу воли над материей, овеществление парадоксов, осуществление невозможного, торжество животворного хаоса, все вот это вот.

И тут же закричал, обращаясь – Тони Куртейн так и не понял к кому:

– Эй, хватит, поставь нас на место, пока за город не унес!

Крик возымел действие, по крайней мере, сумбурный полет кувырком снова превратился в обычную прогулку – шаг, еще шаг. Но теперь они шли не по улице, а по набережной довольно широкой быстрой реки, в темной воде которой отражалась яркие фонари противоположного берега, разноцветный, текучий, быстрый огонь.

– Интересно, – сказал его спутник, – а сам-то ты видишь свет своего маяка? Тони распрекрасно все видел, но с вами, Смотрителями, никогда не поймешь, что у кого из вас как.

Тони Куртейн растерянно огляделся; открыл было рот, чтобы спросить, куда надо смотреть, но тут наконец-то увидел на другом берегу, впереди яркое синее зарево на пол-неба, совершенно невыносимое – не для глаз, конечно. При чем тут глаза.

Остановился, вдохнул, выдохнул, стараясь унять бешеное сердцебиение. Ну ничего себе, а!

Сказал:

– Так вот как это выглядит со стороны. Непростое зрелище. Теперь понимаю, почему они возвращаются такие… пришибленные. Раньше только теоретически знал.

– А мне очень нравится, – признался его спутник. – Смотрел бы на этот свет и смотрел, такой он счастливый и утешительный. Иногда мне кажется, ваш маяк горит исключительно для поднятия моего настроения. А все остальное – просто приятный побочный эффект… Ничего-ничего, под мостом этих ваших синих огней почти не видно. Хочешь, можешь зажмуриться, отведу тебя за руку. Здесь недалеко.

– Жмуриться точно не буду, – сказал Тони Куртейн. – Это нечестно: другие-то смотрят долго, пока не вернутся. Ну и потом, когда еще доведется поглядеть на свой собственный свет.

Тони Куртейн был заранее уверен, что сидеть им придется на земле – хорошо хоть не сырой, дождей давно не было. Но в темноте под мостом скрывались плетеные кресла – новенькие, блестящие, хоть сейчас фотографируй и в каталог садовой мебели помещай.

– Люблю устраиваться с удобствами, – объяснил его спутник. – Я вообще сибарит; другое дело, что по общему мнению, представления о роскоши у меня довольно причудливые. Но по некоторым пунктам они все-таки совпадают с общечеловеческими. Тебе повезло.

Достал из кармана небольшую синюю флягу. Сказал:

– Обычно я ее с собой не ношу, потому что в этой фигульке помещается целая бездна, а мне в руки бездну лучше не давать – не тот темперамент, чтобы вовремя останавливаться. Но сегодня решил рискнуть из соображений гостеприимства. Про бездну специально предупреждаю, чтобы ты был осторожен. Но и не экономил, с другой стороны.

Что именно было во фляге, Тони Куртейн так толком и не понял. Судя по крепости, жидкий неразбавленный ад; судя по аромату, смесь нектара с амброзией; судя по действию, действительно бездна. Точно, она. А что еще думать, если сделав глоток, ощущаешь себя огромным и бесконечным, холодным, как космос, счастливым и беззащитным, как сама жизнь.