Синица в руках

Открыв глаза, увидел над собой знакомый низкий накат потолка. Справа от входной двери печной угол. На мощном деревянном основании – жаровня. Вплотную к ней, поставлен невысокий деревянный ящик, под ним – лесенка, ведущая в подклеть со ставнем. Над рундуком, широкая полка – «прилавок». Выше прилавка сушились какие-то тряпки, рукавицы, одежда. Там же, но на полу, заготовлена в большом количестве колотая лучина. Под потолком три слеги, одним концом врубленные в воронец, а вторым – в стену. На них хозяин густо развесил связанные пучки сухих трав. У окна стол с лавочками под ним. К углу, выходящему к центру избы, приставлен припечной столб, с вбитым в него светцом в котором нещадно чадила лучина. На полатях тихо посапывала Любава, рядом с ней сын, оба укрытые подшитой материей пушистой шкурой дикого зверя. На лавке во сне постанывал Вольрад. Лиходеев сразу вспомнил, как вчера ввечеру завалились в прибежище волхва Белозара, привезли израненного побратима.

Дверь скрипнула, впуская в жилье холод и влагу поздней осени. Знакомый старый дед прокашлявшись с порога, неспешно снял с плеч мокрый плащ, повесив его на приспособление рядом с полыхавшей жаровней.

– Эгре-е! Проснулся, витязь! – старик таким образом поприветствовал Егора.

– Утро доброе, Белозар! – не повышая голоса, откликнулся Лихой.

Волхв улыбнулся в бороду.

– Видать дорога к моему порогу трудной была, заспались совсем. Да ты не боись, Вольрада не разбудить, его Жива во сне удерживает. Ему сейчас над ухом хоть в бубен бей, не проснется.

Егор уселся на лежаке, потянулся, разминая не пришедшие в норму после сна мышцы. Старик подбросил дров в жаровню.

– Снедать будешь? Я приготовил.

– Остальных обожду.

– Ну-ну!

– Вообще их поднимать пора. Торопимся.

– Снова торопишься! Куда поедите?

– В Переяславль.

– Ты же говорил в Ростов к невестке поедем? – подала голос Любава.

– А я не для тебя говорил. Помнишь, охрану у твоих покоев вязал?

– Ну?

– Так вот для тех воев и баял. Чтоб они Злобу на ложный след навели. А мы в Переяславль едем. Владимир, твоему покойному мужу обещанье давал, вас под свою защиту принять. Вот пусть обещанное и выполняет.

У волхва гостили не долго. Отдохнули день и на следующее утро тронулись в путь.

Следуя по дорогам Руси, в осеннюю распутицу меся грязь и мокрый песок, Лиходеев из седла видел и анализировал происходящее в землях Курских. Картина совсем не радовала. Дороги кишмя кишили разбойным элементом. Целые деревни выходили на тракт с целью легкой добычи, поместные бояре, как атаманы шаек, взимали мзду с проезжих по их землям, производили самый настоящий рэкет. Там, где прошло черниговское воинство, даже степнякам нечего было ловить. Следы пожарищ, указывали не на бои местного значения, а на банальный грабеж захваченной территории. Вступив на земли Чернигова, взгляд со стороны показывал, что с усилением крупного землевладения все большее число крестьян подпадало под вотчинную власть феодала. Хоть и выросли новые города, зародились и развились владения монастырей и церквей, поднялись мощные кремли – детинцы, белокаменные соборы, епископские палаты. В городках и погостах, торговые связи между княжествами непрочны и непостоянны. Может и прав был покойный Святослав, в желании любыми средствами объединить под единой властью все княжества, создать царство русское? Только не следовало ему переходить дорогу самому Лиходееву. А с тем, что только сильная власть, сосредоточенная в руках одного человека, князя, могла удержать государственный организм от распада, Егор был полностью согласен и нужно присмотреться к князю Переяславля, Владимиру. Пора в этом болоте менять приоритеты, менять реальность и тащить именно его в Великие князья, а может и корону царя напялить? Вместо бояр, возродить дворянство, этакий слой мелких вассалов, которое по идее будет служить тому же Владимиру в обмен на земельное пожалование. Сейчас главная сила разъединяющая Русь, как не странно именно боярство. Их борьба за влияние и власть. Тот же Изяслав из-за бояр погиб, а нашествие Святослава, как следствие. Зажрались! Хочу, пойду воевать за князя, не захочу, останусь в имении, понаблюдаю со стороны, и вассалам своим постоять за князя не дам. Теперь отдельные бояре, разбогатев, поднялись к самостоятельной жизни. Видишь ли, они выросли и не нуждаются в опеке. Как взрослые дети, готовы уйти от вырастивших и воспитавших их родителей и начать собственную жизнь. Пора задавить эту вольницу.