Синюха (СИ)

   Загремел Фадеевский дом и выскочил на крыльцо этот косматый, страшный медведь. На плече ружьё, за поясом топорик. Каждый раз Володька как специально дожидался очередной заварушки: он нарочито замешкался на крыльце и молча, щуря глаз, посмотрел на Свистелку - на это страшное, чуждое человеку зарево.

   Кувшинов вскочил на подмосток кабины и что-то там щёлкнул внутри: мокрый, окутанный паром луч света выстрелил вдоль дороги, цепляя край чёрного леса.

   - Триста ватт, - хихикнул он. - А долбит как штуцер!

   - Саня-я-я! - проревел Фадеев.

   - Чё, Володь?!

   - Большая?!

   - Средняя!

   - Я думал, жопа там, - Фадеев спустился с крыльца, косолапо протопав к уралу. - А там, кажись, хуйня на постном масле!

   - Чё, Витька, - Сашка мыском ботинка простукивал посеревшие от грязи колёса. - Опять лохматый залетал?

   - Видел?

   - Видел... он же вон через двор мой каждую ночь. Черти ж они такие, с ними вполоборота надо. Зазеваешься, а он и бабу уведёт, и хутор на себя перепишет. Володь?

   - Чё?

   - Другим-то звякнул?

   - Звякнул, - сказал Фадеев. - Едут уже.

   По дороге им навстречу топали Кузнецов, Полумисковы. Петро на горбу тащил мешок с песком кило на двадцать, Борька две канистры, а Костик - лопату да шланг.

   - Аделина! - проголосил Борька. - Ты где?!

   Аделина у Борьки всегда разная: то Витька, то Сашка, то Фадеев.

   - Да здесь я! - крикнул Кувшинов. - Петь, а песок-то зачем? В штаны что ли сыпать?

   - Да так, на всякий случай, - добродушно крякнул Петро. - Вдруг чё присыпать придётся.

   Сашка, проверив колёса, вернулся обратно в кабину:

   - Присыпать мы всегда успеем! Ну чё, Володь, погнали?

   - Заводи!

   Сашка завёл грузовик, а пока грелся мотор, он достал из загашника серебристый термос, снял с него крышку и влил в себя горячий, дымящийся кофе. Потом немного плеснул в крышку и передал через заднее окошко кабины Фадееву. Все набрались. И тогда Кувшинов с хрустом перекрутил баранку, выровнял колёса и тронулся: тяжёлая дура, клокоча мотором, дёрнулась и неуклюже пошла по дороге, набирая грохот и ход; дорога оказалась ухабистая, неудобная, и чтобы не упасть, Витька обеими руками накрепко схватился за поручни. Тут-то и ударила эта страшная тишина. Так всегда случается, когда едешь навстречу Синюхе, а отпускает уже непосредственно на месте происшествия, потому что видишь картину собственными глазами - и там либо ждать, либо вкалывать.

   Витька выглянул наружу: виднелась грязная, извилистая как змея дорога, а вдоль неё тянулся заволоченный мраком лес. Свистелка - там, в её холодной глубине, растекался сырой туман, скрывавший древние тайны; да и вообще все Параллели одна сплошная, нераскрытая тайна, некий организм, не имеющий ни системы, ни логики, как кошка, которая сама по себе - вот она лежит на коврике, и вдруг уже сиганула в окно, а там и лови.

   Петька суеверно смотрел на небо; даже здесь, у самого подножья леса, было видно это газовое зарево.

   - Чё смотришь, Петь?

   - Первую помните, - вспомнил вдруг Кузнецов. - Три года назад которая, в Медвежатник? Помните, сколько деревьев тогда прогорело?

   - Ну и чё? - не врубился Борька. - Первая-то причём?

   - При том, что на лес упала...

   И Витька почему-то задумался; и вправду та самая первая, упала на лес - в Медвежатник, и прогорела дотла тогда целая туча деревьев.

   - Соображаешь, - Витька упёрся рукою в борт. - Остальные в овраги потом, на пустыри, на полянки, в Мутноводье одна даже рухнула, пар-то потом валил, как из настоящего вулкана. Три года, а хоть бы один пожар. Не кажется странным?

   - Так вот мне кажется, - спокойно продолжал Петро. - Что кто-то их нам подбрасывает, причём подбрасывает целенаправленно, как будто хочет, чтобы мы поняли, что это не просто хаотичное явление, понимаете, а тщательно спланированная бомбардировка, например.

   - Через Пролёт срезай! - крикнул Фадеев в кабину. - Быстрее так!

   Кувшинов, не отрываясь от дороги, ответил:

   - Туман там, Володь!

   - Обычный?

   - Да вроде!

   - Хрен с ним - срезай!

   Через Пролёт, конечно, быстрей, потому что по северной дороге, мимо Вороньего Поля, придётся делать крюк, который съест полчаса, а полчаса им дорого обойдутся. Сашка свернул в этот широкий, восточный Пролёт, и неуютная дебристая дорога запетляла сквозь мглистую кашу. Он редко ездил здесь ночью, и только однажды встретил какое-то мерзопакостное рыло, да и то, испугавшись света и грохота, без оглядки рвануло в кусты. Если пилить до конца, то попадёшь на большую просеку за Свистелкой, а дальше, как ягодки по кустам, дикие поля, перелески, страшные заросли, и всё это резко обрывалось туманной неизвестностью. Поэтому "Дальний Восток", как его здесь называли, до сих пор не обкатан.