Синхронистичность: акаузальный связующий принцип

 В своем трактате De hominis dignitate Пико говорит: "Отец в момент рождения человека поместил в него зерна всех видов и зачатки первичной жизни".[107] Если Бог - это copula мира, то человек - это copula сотворенного мира. "Давайте же сотворим человека по нашему образу, который будет не четвертым миром или чем-то, обладающим новой природой, а слиянием и синтезом трех миров (наднебесного, небесного и подлунно­го)".[108] Человек, как тело и дух, есть "маленький Бог мира", микрокосм.[109] Поэтому человек, как и Бог, является центром событий и все вещи вращаются вокруг него.[110] Эта мысль, столь странная для современного ума, доминировала в мировоз­зрении человека до тех пор, пока, несколько поколений тому назад, естественные науки не доказали подчиненность челове­ка природе и его полную зависимость от причинно-следствен­ных связей. Идея корреляции событий и смысла (теперь приписываемая исключительно человеку) была загнана в такое глухое подполье, что разум потерял ее след. Шопенгауэр вспомнил о ней с некоторым опозданием, после того, как она стала одним из ключевых моментов в научных объяснениях Лейбница.

 В силу своей микрокосмической природы человек является сыном небесного свода или макрокосма. "Я есть звезда, что путешествует с тобою", - исповедует посвященный в митраистской литургии.[111] В алхимии микрокосм имел такое же зна­чение, как и rotundum, любимый символ со времен Зосимы из Панополиса, известный также, как Монада.

 Мысль, что внутренний и внешний человек образуют единое целое Гиппократа, микрокосм или мельчай­шую частицу, в которой неотъемлемо присутствует "великий принцип", характерна и для Агриппы фон Неттешейма. Он говорит:

Все сторонники Платона едины во мнении, что в архетипическом Мире все вещи находятся во всех вещах; так и в нашем материальном мире все вещи находятся во всех вещах, хотя и по-разному, соответ­ственно природе восприятия каждой вещи. Стало быть, Элементы находятся не только в этих низших вещах, но также и в Небесах, Звездах, Дьяволах, Ангелах и, наконец, в Боге, создателе и архетипе всех вещей.[112] Древние говорили: "Все вещи полны богов".[113] Эти боги были "рассеяными в вещах божественными силами".[114] Заратустра называл их "божественными соблазнами"[115], а Синезий - "символами-приманками".[116] Последнее толкование поистине очень близко к идее архетипических проекций в современной психологии, хотя со времен Синезия и до очень недавнего времени не существовало гносео­логической критики, не говоря уже о ее новейшей форме, а именно критике психологической. Агриппа, как и сторонники Платона, придерживается той точки зрения, что "низшие существа обладают определенной добродетелью, посредством которой они в значитель­ной степени связаны с существами высшими", и что в результате животные связаны с "божественными телами" (то есть звездами) и оказывают на них воздействие.[117] Здесь он цитирует Вергилия: "Я со своей стороны не верю, что они [грачи] наделены божественным духом или способностью предвидения в большей степени, чем оракул".[118]