Синьор Формика

Антонио приготовил ложе по всем правилам искусства и, когда Капуцци был на него водружен, сделал еще более тугую повязку, забинтовав также и левую ногу, так что старик был полностью лишен подвижности и уподобился деревянной кукле. Сальватор покинул влюбленных, предоставив им наслаждаться своим счастьем.

Старик лежал погруженный в подушки, но в довершение всего Антонио обмотал ему голову толстым полотнищем, обильно смоченным водою, а посему до ушей Капуцци не доходил шепот влюбленных, которые впервые получили возможность открыть другу другу сердца и поклясться в верности до гроба, перемежая эти клятвы слезами и лобзаниями. А чтобы старик не подозревал о том, что происходит за его спиною, Марианна очень часто справлялась о самочувствии больного и даже позволила ему прижать ее белую ручку к своим губам.

Когда спустился вечер, Антонио поспешил прочь, чтобы, как он выразился, достать еще кое-какие средства для излечения больного, на самом же деле, чтобы найти способ хоть на несколько часов сделать старика еще более беспомощным и обсудить с Сальватором дальнейший план действий.

Новое нападение Сальватора Розы и Антонио Скаччати на синьора Паскуале Капуцци и его друзей и что происходит после этого

Когда на следующее утро Антонио пришел к Сальватору, всем своим видом он показывал, как тяжело у него на душе.

— Как дела? — встретил его Сальватор. — Что это вы голову повесили? Что случилось с вами, счастливцем, который может каждый день созерцать свою милую, целовать ее и ласкать?

— Ах, Сальватор, — воскликнул Антонио, — счастью моему пришел конец, дьявол сыграл со мною злую шутку! Наша хитрость раскрыта, и мы с проклятым Капуцци состоим в открытой вражде!

— Тем лучше, — сказал Сальватор, — тем лучше! Но говорите, Антонио, что же произошло?

— Представьте себе, — начал Антонио, — представьте себе, Сальватор, вчера, после того как меня не было в доме на улице Рипетта не более двух часов и я вернулся туда с разными эссенциями, я увидел, что старик, одетый по всем правилам, стоит в дверях своего жилища. За ним торчат Пирамидальный Доктор и этот проклятый наемный убийца, которого взяли на службу в полицию, а под ногами у них болтается что-то пестрое. Это, я думаю, был тот уродец, Питикиначчо. Увидев меня, старик погрозил мне кулаком и поклялся, изрыгая страшнейшую брань, устроить так, что мне перебьют все кости, как только я посмею приблизиться к дверям его дома. «Катитесь ко всем чертям, богомерзкий цирюльник, — вопил он. — Вы хотите бесчестнейшим образом перехитрить меня, обвести вокруг пальца! Точно сам сатана охотитесь вы за моей бедной благочестивой Марианной, пытаясь завлечь ее в адские сети. Но берегитесь! Последние свои дукаты я употреблю на то, чтобы сжить вас со света, да так, что вы и оглянуться не успеете! А этот ваш премиленький патрон, синьор Сальватор, убийца, разбойник, по которому виселица плачет, пусть отправится в ад к своему атаману Мазаньелло, его я быстренько вытурю из Рима, это мне труда не составит!»

Так бушевал старикашка, а между тем проклятый полицейский по наущению Пирамидального Доктора уже готовился наброситься на меня, и перед домом стали собираться зеваки. Что же оставалось мне делать, как не очистить как можно скорее поле боя? Я был в таком отчаянии, что даже решил не идти к вам: я знаю, мое безутешное горе вызвало бы у вас только насмешку. Вы и сейчас ведь от смеха давитесь!

Стоило Антонио замолчать, как Сальватор и взаправду расхохотался.

— Вот сейчас, — кричал он, — вот сейчас-то и начнется настоящая потеха! Но сначала, мой славный Антонио, расскажу вам во всех подробностях, что произошло в доме Капуцци после вашего ухода. Вы только успели уйти, как синьор Сплендиано Аккорамбони, узнавший бог знает каким путем, что его закадычный друг Капуцци ночью сломал правую ногу, торжественно появился в доме в сопровождении костоправа. Ваша повязка, как и весь способ лечения синьора Паскуале, не могла не вызвать подозрение. Костоправ снял шины и бандажи, и все увидели то, что нам с вами хорошо известно, а именно: на правой ноге достопочтенного синьора Капуцци нет перелома и нигде ни малейшего намека на вывих нет! А чтобы распознать все остальное, особого ума не требовалось.

— Но, — спросил Антонио вне себя от изумления, — но, дорогой мастер, скажите мне, как вы все это узнали, как вы проникаете в дом к Капуцци и узнаете все, что там происходит?