Синора Ависсу — граница бездны

В кают-компании было тесно от присутствующих и довольно шумно. По большей части это были синорские катафракты. Владимир с удивлением обнаружил, что в углу неуклюже жмётся к стене великан Джар Хатним. Маленький Ашетэх Учтарданат тем временем что-то бойко рассказывал воеводе Всеволоду. На бывших воинах Магхорч была тёмно-зелёная форма синорских аколитов, и это означало, что гигант и карлик не просто продолжают сотрудничество, но приняли христианство и подданство Ро́сии Синории.

— Ты только погляди на них! — шепнул Егоров Владимиру. — Я даже не столь удивлён, что «шкаф» решил стать «в доску своим», но мало́й-то, он же многоженец… Как наши решились принять этого язычника в свои ряды?

— С чего ты взял, что он многоженец?

— Слышал разговор Иакинфа и Василия Евграфовича об этом недоростке.

Ашетех продолжал беседу с воеводой, а вот Джар Хатним заинтересовался двумя любопытными катафрактами и стал проталкиваться в их сторону.

— У блин… — Слава потупил взор.

— Аз есмь приветствовати вы, — глухо пробурчал великан на ломанном синорском русском. — Аз видети, вы смотрети на Ашетех и на ми, аз идти спросити, что вы хотети?

— Эээ… — замялся Егоров. — Да мы собственно ничего не хотели, просто удивительно немного, что воин-великан Магхорч присоединился к синорянам…

— Аз бы тоже удивитися, если бы знати, что быти с вами однажды, — снисходительно улыбнулся исполин. — Аз имети теперь новый имя в дополнение к старый. Аз есмь… Джар Володимьер Хатним.

— Ааа… Что? − Владимир оторопел от неожиданности. — Ух… Надо же.

— Сие добрый имя есть, — сказал великан и вопросительно уставился на катафракта. — Отчего ты удивитися?

— Да нет, всё нормально, просто неожиданно.

— Мой прежний воевода теперь тоже звати Ашетэх Меркурий Учтарданат. Чтобы приняти Иисуса Христа, он отпустити вольно одна жена, которая согласитися, а ту, что мати его дети — оставити с собою…

— Ну, вот всё и выяснилось, — заметил Слава. — А то мы думали, как же он принял христианство, будучи многоженцем. А кстати, Джар Хатним, почему ты избрал имя «Владимир»?

— То ваш добрый святой князь и креститель ваш страна, а ещё то имя катафракт, который взяти в плен ми, когда битва в Москва быти. Аз решити, что то добрый человек есть…

Владимир смутился и покраснел.

— Бог наказал некоторый ду́хи, который мы считати боги, — продалжал Джар Хатним. — Мы служити им и быти неправы, и проиграти, а вы служити Ему и быти правы. Аз и Ашетэх-Меркурий, за заслуги перед восстанием Гхоршин-бархнэ, могли бы избрати хороший места в Магхорч после война, но мы увидети, что ваш путь очень добрый и верный есть, и приняти Христа Иисуса своим Спасителем, и посему мы остатися теперь с вами.

— Вот оно значит как, — закивал Егоров. — Это хорошо. Ведь и я долго не верил в Него, пока не увидел, на что, с Божьей помощью, способны люди Синора. Надо сказать, мы с Вовой не совсем настоящие синоряне, а тоже присоединились к ним некоторое время назад.

— А «Вова», то же есть кратко «Володимьер»?

— Да… да, это так, — ответил тот. — Выходит, что я твой тёзка. Не думал, что ты стал положительно относиться к своему пленению тем летом. Просто я и есть тот, кто тогда набросил на тебя путы…

Гигант удивлённо выпучил глаза, хмыкнул, снял шлем и учтиво поклонился катафракту.

— Добрый катафракте Володимьере, аз благодарен быти тебе до скончаний век. Аз быти раньше твой враг, но теперь дозволи быти ныне твоим братом во Христе, — он протянул гигантскую лапищу.

— Конечно, брат… — Владимир неловко улыбнулся и пожал руку великана.

— И с праздником, братие, Христос Воскресе!

— Воистину Воскресе!

Раздался громкий мелодичный писк. Многочисленные присутствующие встрепенулись и прекратили разговоры. В кают-компанию вошёл префект и заговорил на синорском наречии без переводчиков, но здесь его понимали абсолютно все.