Синьора да Винчи

Кастелла Сфорца, абсолютно неприступная с виду крепость, сложенная из кирпичей цвета запекшейся крови, внутри поражала неописуемой пышностью. Il Moro и его юная невеста оказали нам необыкновенно радушный прием. Лодовико со времен нашей встречи в Риме очень возмужал, став коренастым мужчиной с широким полнокровным лицом и отвислым подбородком. Беатриче, младшая дочь Ферранте, кровожадного неаполитанского друга юности Il Magnifico — веселая, цветущая, в чудесном, расшитом жемчугом наряде, — сразу нас очаровала. Их пара, кажется, прекрасно освоилась с ролью «первого синьора и первой синьоры Милана», хотя истинным наследником герцогского титула оставался племянник Лодовико, Джан. Вместе с супругой Изабеллой он отныне тоже жил в замке, и Беатриче тайком шепнула мне, что Изабеллу такое положение вещей выводит из себя. Изабеллу бесил ее безвольный, изнеженный супруг, который трепетал от одного взгляда Il Moro, позволяя дяде беспрепятственно править в его герцогстве, поколачивал ее втихомолку и бахвалился направо и налево своей любовной интрижкой с деревенским пареньком.

Вняв настойчивым просьбам Лоренцо, мы провели в замке спокойный вечер в семейном кругу, наслаждаясь превосходным ужином. Музыканты в углу зала негромко играли для нас прелестные мелодии. Мы выслушали нескончаемые похвалы талантам Леонардо, равно как и уверения, что он сделался совершенно своим в миланском придворном кругу.

Когда Лоренцо и Лодовико отсели в сторонку, чтобы что-то обсудить, Беатриче принялась развлекать меня, щебеча о нескончаемых задумках, выполнить которые предстояло придворному живописцу: о летнем домике в ее саду и о новой обстановке для ее и без того роскошных личных покоев. Беатриче собиралась поручить Леонардо и подготовку rappresentazione для будущих праздничных торжеств.

«Что-нибудь этакое, божественное! — с увлечением восклицала она. — Чтобы планеты кружились, и весь зодиак, и чтобы светила горели точь-в-точь как на небе!»

Я уходила из Кастеллы Сфорца, преисполненная благодарности к искренним и благодарным покровителям Леонардо, хотя сам он посетовал мне на толстосума Il Moro за то, что тот крайне неохотно расставался с деньгами.

Не прошло и недели, как мы уже катили по живописным миланским окрестностям. Оказалось, что уединенная беседа Лоренцо с Il Moro не прошла даром: Лодовико помог нам приблизиться к цели, о которой сам остался в полном неведении. Я заметила, что добытые Лоренцо сведения сильно его обеспокоили, поскольку притязания союзника на управление Миланом простирались далеко за пределы герцогства и подразумевали также прилежащие территории. Позже нам предстояло обсудить меж собой эти частности, но сейчас все наши мысли были заняты только одним насущным вопросом.

Карета привезла нас к очаровательному загородному особняку, окруженному старыми оливами. Дверь открыл лакей с лошадиным лицом.

— Пожалуйте.

Он провел нас в строгую гостиную. Мы сели в кресла и односложно переговаривались, дожидаясь выхода той, на чьи плечи собирались возложить основное бремя нашего сговора.

— Бьянка Мария де Галеацца Сфорца, герцогиня Савойская, — загробным тоном объявил слуга.

В комнату спокойно и величаво вплыла благородная дама шестнадцати лет от роду. Мрачное аскетическое одеяние Бьянки как нельзя лучше соответствовало ее манерам — она являла собой разительнейший контраст с Беатриче, супругой ее дяди. Я похолодела, со смятением заметив на шее Бьянки, поверх глухого воротника унылого серого платья, католический крест.

Так же сдержанно Бьянка приняла и наши приветствия, благосклонно протянув мне и Леонардо руку для поцелуя, а Лоренцо подставила щеку. Il Magnifico, впрочем, она удостоила особого почтения.

— Ваше посещение — большая честь для меня, дорогой синьор, — сказала она ему. — Дядюшка не раз упоминал о вашей долголетней союзнической верности и дружбе. — Бьянка кивнула моему сыну. — Леонардо уверял меня, что вы были ему добрым покровителем. — Она улыбнулась мне со снисходительным равнодушием. — Вы, вероятно, чрезвычайно гордитесь вашим племянником.

— Да, — подтвердила я. Мне стало как-то не по себе, словно мы по ошибке попали в чужой дом.

— Бернардо, — окликнула хозяйка слугу, ожидавшего приказаний у двери. — Я прогуляюсь с гостями, покажу им наши угодья.

— Буду рад сопровождать вас, — ответил тот с заметным неодобрением.

Бьянку, очевидно, здесь берегли пуще глаза.

— Это излишне: ко мне приехали давние друзья.

Слуга удалился, прикрыв за собой дверь, и в тот же момент с хозяйкой особняка произошла удивительная перемена. Ее лицо смягчилось, она сердечно улыбнулась нам и обняла Леонардо, затем опустилась на колени перед Лоренцо и пылко прижала к губам его распухшую в суставах руку.

Встав, она вымолвила: «Пойдемте со мной», и отворила дверь, ведущую в прекрасный сад. Пока мы не удалились от особняка на почтительное расстояние, Бьянка говорила с нами очень тихо, но потом ее звонкий голос исполнился горячности.

— Я так рада, что вы приехали! — воскликнула она. — Какие кошмарные вести приходят из Флоренции!