Синьора да Винчи

— Под именем Зороастр! — Обвинитель внимательным взглядом обвел лица присутствовавших. — Известно ли вам, почтеннейшие, кто такой Зороастр? Это языческий идол! Турецкий божок!

Среди толпы послышался женский плач, и я подумала, не рыдает ли это несчастная мать Томмазо. Я и сама едва сдерживала слезы.

— А этот негодный мальчишка, — прокурор свирепо сверкнул глазами на Якопо Сальтарелли, — в свои шестнадцать лет уже подстилка для педерастов! Он, заметьте, тоже весь в черном. У него не одна дюжина постоянных клиентов, а настоящее его ремесло — проституция!

— Я не проститутка! — заалев, выкрикнул Сальтарелли. — Я учусь ювелирному делу!

— Тише, — зашипел Савонарола и, к моему ужасу, повернулся в сторону Леонардо.

— А этот юный хлыщ… — начал он, но его перебили.

— Возражаю, ваша светлость.

Со скамейки поднялся высокий и стройный представительный мужчина средних лет. Его громкий, хорошо поставленный голос подсказал мне, что он, должно быть, и есть тот самый адвокат, которого нанял Лоренцо. Судя по всему, он был или давним другом семьи Медичи, или их сторонником. Трое судей угрюмо воззрились на него.

— Позволю себе заметить, — тут адвокат снисходительно улыбнулся, — что я тоже одет в черное, хотя я далеко не чародей и телом своим не торгую. Я со всем почтением к обвинителю призываю его перечитать принципы силлогистической логики Аристотеля.

— Мне нет нужды перечитывать ереси каких-то греков, — зашелся от ярости фра Савонарола, — они и сами все были мужеложцы! Все законы, божеские и человеческие, можно вычитать в Священном Писании! До других нам дела нет!

— Но любой правый суд, божеский или человеческий, обязан потребовать доказательств о совершении преступления. Разве не так? — Адвокат внимательно поглядел на судей, затем с любезной улыбкой обернулся к зрителям. Все одобрительно зашептались. — Без доказательств обойтись никак нельзя, — продолжил он. — Анонимное обвинение, брошенное горожанином или горожанкой в ящик tambura, разумеется, не в счет. У сей неизвестной нам особы, — адвокат намеренно выдержал паузу, будто бы исподволь порицая безликого и безымянного автора доноса, — могли быть свои счеты с кем-нибудь из этих молодых людей… или с кем-либо из их родственников. Таковые разногласия вполне могли послужить причиной для беспочвенного обвинения. Посему я, не дожидаясь новых оскорблений в адрес моих клиентов, требую, чтобы обвинитель предоставил высокочтимому суду письменные подтверждения их вины от свидетелей данного преступления.

Губы обвинителя бешено затряслись.

— Ведь вы располагаете такими письменными свидетельствами, не правда ли, фра Савонарола? — осведомился у него седовласый адвокат.

Судьи беспокойно заерзали на сиденьях.

— Доказательства, брат, — пробормотал один из них. — Представьте нам доказательства.

Прокурор, казалось, вот-вот лопнет от злости.

— Этих скверных мальчишек, этих содомитов, — он едва не поперхнулся, — арестовали не далее как вчера! У меня в распоряжении было слишком мало времени, чтобы собрать письменные показания со свидетелей, а с преступников — их собственные признания!

«Признания»? Голова у меня пошла кругом. Неужели Леонардо пытали ради признания?

В комнате суда поднялся недовольный ропот.

— Никаких признаний не будет, — спокойно и неколебимо заверил судей адвокат. — При отсутствии письменных свидетельств или иных доказательств вины эти молодые благородные жители Флоренции покинут здание суда вместе со мной.

Средний из судей явно негодовал и на бестолкового церковника-обвинителя, и на адвоката, приведшего столь бесспорные доводы. Однако он не собирался так скоро отменять публичное бичевание шести новоявленных еретиков.

— Засим арестованные освобождаются… — начал он.

По комнате прокатилась волна облегченных вздохов.

— …при условии, — напыщенно пророкотал далее голос судьи, — что в двухмесячный срок их вина не подтвердится. До тех пор слушание дела переносится.

— Несправедливо! — выкрикнул кто-то за моей спиной. — Вы на два месяца отправляете их в чистилище!

Но судьи уже встали с мест и, тесня оконфузившегося прокурора, вышли вместе с ним через боковую дверь, гневно хлопнув ею напоследок. Родственники обвиняемых юношей возликовали, празднуя их освобождение, пусть и временное, омраченное угрозой очередного публичного скандала. Все спешили обняться друг с другом.

Леонардо подошел ко мне, все такой же подавленный и неулыбчивый.

— Нам можно уйти, дядюшка?

— Конечно можно, но сначала тебе нужно поблагодарить Лоренцо и адвоката, который выступил в твою защиту. Вон они там…

— Прошу тебя, давай выйдем! Мне нечем дышать.

Я без объяснений поняла, как он измучен, и через поздравляющую нас толпу стала пробиваться к выходу, не перекинувшись ни с кем и словом.

У здания нас уже встречала развеселая компания из боттеги во главе с самим Верроккьо. Увидев своего названного брата, художники разом засияли и принялись обнимать его, дружески хлопая по спине и добродушно вышучивая. Потом они вместе двинулись прочь, и я успела заметить промелькнувшую на лице Леонардо неуверенную улыбку.