Синтар. Остров-убийца

– Все в порядке, – ровным голосом ответил Сората. – Я просто устал, Генри. Ты прав. Отведи меня в мою комнату. На окне решетки, я точно не спрыгну.

Шутка получилась вялой и явно не самой удачной. Генри с трудом выдавил улыбку, если Сората пытался пошутить, то вышло у него из рук вон плохо. Но он не стал допытываться. Даже Руми его предупредила, что не время лезть с разговорами, сейчас и Генри тоже это чувствовал. Иногда, чтобы привести мысли в порядок, нужно просто побыть одному.

Возле двери в свою комнату Сората остановился, словно вкопанный. Генри открыл перед ним дверь и заглянул внутрь, только после этого Сората оживился.

– Я не сумасшедший, – вдруг повторил он и сам взялся за ручку двери, бросая косой взгляд в комнату. – Если и ты перестанешь в это верить, что мне делать?

Генри ничего не успел ответить. Сзади кто-то громко всхлипнул, Сората тоже обернулся. В конце коридора стояла Кейт и приобнимала за плечи рыдающую Саваки.

– Господин Кимура, – девушка вывернулась из объятий Кейт и бросилась к ним. – С вами все в порядке!

И разрыдалась громче, как маленький ребенок.

– Спасибо вам, Макалистер-сан, – сквозь слезы поблагодарила она. Генри переглянулся с Соратой, и тот осторожно и бережно, как фарфоровую куклу, приобнял невесту за вздрагивающие плечи.

– Да, спасибо, Макалистер-сан, – сказал он, бросая на Генри странный взгляд. – Вы спасли меня, хоть я и не собирался ниоткуда прыгать.

Кейт неодобрительно покосилась на Сорату.

– Через полчаса я зайду к вам с лекарством.

– Да, мисс Паркер.

Сората был покладистым и спокойным, и только Генри видел, насколько это было поверхностно.

– Нам нужно поговорить.

– Не сейчас, прошу, – Кимура взглядом указал на Мицуки. – Узнай, что с Хибики, хорошо? Мне неспокойно.

С этими словами он повел девушку в ее комнату, на ходу шепча что-то успокаивающее. Генри проводил их глазами и повернулся к Кейт.

– Ему обязательно принимать это лекарство? Не лучше ли дождаться возвращения в Токио и проконсультироваться с настоящим врачом.

– И дождаться, пока он снова попытается убить себя или придет к тебе ночью с кухонным ножом? – совершенно серьезно ответила Кейт. – Он болен, Генри. У него мозги, – она постучала пальцем по виску, – не в порядке. Встречала я психов, которые с виду тоже такими вот милыми казались. Ты не видишь очевидных симптомов, потому что ты им ослеплен. Перестань себя обманывать. Ты очарован пустой оболочкой, образом, который два года для себя создавал.

Кейт говорила и говорила, будто вколачивала гвозди в его голову. Боль вернулась, надсадная, тупая, мерзко скребущая в черепной коробке. Генри с силой потер лицо ладонями, прогоняя наваждение.

– Он не оболочка. Он живой человек, и я нужен ему, потому что больше никто не примет его таким, какой он есть.

– Если бы я не знала тебя так долго, Генри, то решила бы… – она помотала головой. – Нет-нет, хватит. Я не хочу продолжать.

– Решила что? – Генри поморщился. – Скажи, раз начала. Что бы ты решила?

– Что ты такой же сумасшедший, как и твой Сората.

Кейт развернулась и пошла прочь, бросив напоследок.

– Ты можешь делать все, что хочешь. Потом поймешь, как я была права.

После этого Генри остался совершенно один. Большой холодный дом впитал в себя эхо отзвучавших слов, чтобы потом нашептать их в ночной тишине тому, что готов будет их услышать.

Генри спустился вниз и вышел на улицу, почти с радостью окунаясь в сырую прохладу странной погоды Синтара. Холод и ветер возвращали ему спокойствие, он застегнул воротник куртки, спасая накопленное тепло, и пошел пешком к маяку. За прошедшее время Масамуне и Фишер наверняка уже разобрались, что случилось, так что был риск встретить их по дороге, возвращающихся обратно. Но Генри шел, а машины вдалеке все не появлялось. А у подножия холма она все-таки обнаружилась. Пустая и брошенная. Соленый запах с моря почти перебивал другой – резкий и неприятный. Генри приблизился и обошел фургон со всех сторон. Принюхался, опустился на колени и увидел тягучие темные капли, срывающиеся на мокрую дурно пахнущую траву.

Итак, машины у них теперь тоже не было.

Генри добрался до побережья, где шум волн, взбаламученных непогодой, был таким сильным, что почти оглушал. Вода облизывала причал, как будто желала сожрать его без остатка. На маяке горел свет, а вот сирена давно уже смолкла. Генри вошел и быстро поднялся по винтовой лестнице и уже на подходе к маячной комнате услышал громкие голоса.

Курихара сидел на стуле, ссутулившись, как замерзший воробей. Генри окинул помещение внимательным взглядом, отмечая детали, пока его еще никто не заметил.

– А вот и наш дорогой Генри, – обрадовался Фишер. – Теперь станет куда интереснее.

– Интереснее? – Генри прикрыл за собой дверь. – О чем это вы? Хибики, ты в порядке?

Парень упрямо отвернулся, плотно сомкнув губы. Масамуне хмыкнул.

– В порядке! Конечно, в порядке. Просто кто-то лишил нас последней надежды на спасение.

Обычно довольно спокойное и до отвращения спесивое лицо секретаря было покрыто красными гневными пятнами, желваки играли, выдавая его настроение.