Синтез

- Братья! Обряд обманывал нас! - крикнул он, и толпа качнулась, выдохнула и замерла. - Мы не будем больше катать валуны! Не будем отдавать пищу Азиму! Все, что приказывал нам Обряд, - это пелена, закрывавшая от нас свободную жизнь! Азим совершал брачный Ритуал, и мы верили, что именно от сока Тхе рождается новый человек. Но это ложь! Мы все знаем, почему самка тхеопама начинает нести яйца, а из живота гнурии появляются маленькие ящерицы. То же самое должно произойти с мужчиной и женщиной, чтобы появился ребенок!

Радость от исчезновения пелены проступала на смятенных лицах. И Олан закричал охрипшим голосом, чтобы окончательно перевернуть людей и заставить поверить, что наступила новая пора.

- Я показал вам, как мелет духовая Машина! Но это только начало! Я сделаю механических рубильщиков листьев Тхе! А потом механических птиц, чтобы летать! И ловца крокодилов - никто не будет больше перекушен зубами, как старый Нон! Радуйтесь!

Толпа подалась вперед, и раздался потрясший Деревню клич:

- Олан! Олан!

- На Поляну! - воскликнул он, и толпа повиновалась, как тело повинуется мысли.

Они были на Поляне, и Олан командовал, показывая, что ему нужно. Жители в общем порыве растаскивали груды металла и выбирали ношу, которую способны были донести.

А через два часа лязг стоял уже у дома Олана, где росла Гора добычи. По Деревне полз запах металла.

Олан не помнил дальнейших дней, не помнил, что ел и как спал. При ослепительном свете, сиявшем впереди, окружающие люди казались тенями. И даже Азим, который что-то говорил и смотрел скорбными глазами, даже он промелькнул, как бледная тень птицы, летящей над землей.

Олан создавал механического Рубильщика. Мысль его становилась резкой и пронизывающей. Легко и естественно он отбросил идею о духовом Двигателе, который был в мельнице. Ему нужен был новый дух, куда более сильный. Олан не заметил, как научился раскалять металл, чтобы тот становился мягким, словно лист с дерева, и как смог соединять один кусок с другим. Сила, исходившая от Олана, заставляла предметы подчиняться, И огромная - больше тхеопама машина вырастала во дворе его дома.

День, когда Олан понял, что машина закончена - и ждет оживления, наступил тоже незаметно. Утром, выбежав из хижины, он вдруг осознал, что делать больше ничего не нужно. Рубильщик готов.

Олан обошел несколько раз вокруг, испытывая изумление и восторг перед сделанным, и к нему постепенно возвращалось восприятие окружающего мира. Он увидел, что ярко светит солнце, но стало прохладнее - приближалась осень. Он увидел дом Ница и удивился тхеопаму, бредущему без присмотра.

Мальчик Хум сидел перед Мельницей. Рядом располагались корзины с сушеными лианами и полные чашки муки - столько полных чашек, сколько раньше никому и не снилось.

- Я сделал его, Хум! - порывисто сказал Олан.

- Ага, - бросил мальчик довольно равнодушно.

Ах, этот бесчувственный Хум! С кем же поделиться радостью?

Олан кинулся в ближайший дом. Ниц уютно лежал на топчане.

То был как будто не Ниц, потому что Олан не чувствовал его.

Ниц спал, и это было странно, ведь давно утро.

- Олан потряс его.

- А, Великий Олан, - пробормотал тот, просыпаясь.

- Ниц, я сделал его!

- Мы не сомневались, Великий Олан! - Ниц осторожно спустил ноги на пол проверить, может ли стоять, не шатаясь. - Скажи, он будет нести яйца? Олан засмеялся.

- Конечно, нет! Это же Рубильщик листьев!

- О, Великий Олан!.. Прости... мне немножко... - качнувшись, он ухватился за бревно.

"Снова жевал дьявольский корень!" - Олан в сердцах вышел вон. Внимание его привлекли женские стоны, доносившиеся из дома Гномина. "Настало время рожать его жене, - обрадовался Олан. - Ребенок в Деревне - большой праздник. А этот ребенок будет жить не так, как Мультазарим или Нон", - гордо подумал Олан.

Вспомнив Мультазарима, Олан вспомнил Юолу и свернул к дому напротив. Сначала он не мог разобрать ничего в полумраке - ставни были почему-то прикрыты и слышал только неровное дыхание. И опять он не чувствовал, кто это дышит. Потом в углу скрипнул деревянный пол. Олан освоился в темноте и различил лицо Даама. Различил обнаженную женскую спину и распущенные волосы, и в его памяти вспыхнул тот день, когда он прятался за кустами на берегу ручья.

Олан попятился за порог, отвернулся. Увидел Мультазарима. Тот сидел на скамейке, привалясь к забору. Старик был мертв. Солнце просвечивало сквозь бескровное ухо.

Непонятное и страшное, что представало перед Оланом, холодной дрожью приближающейся опасности проникло в него.

Он побежал к висящему в центре Деревни надутому крокодильему пузырю и ударил по нему колотушкой. Ухающие звуки разносились далеко по окрестности, и жители стали собираться.

Олана поразила их полнота, лоснящиеся щеки и ленивые глаза. В воздухе явственно ощущался запах дьявольского корня. Судя по виду, у многих женщин должны были родиться дети. Олан вглядывался в людей. Они были те же и одновременно совсем Другие. Олан их не чувствовал и не знал, что этим другим - сказать.