Синтез (СИ)

Последние слова Рита произнесла так громко, что эхо их пронеслось по всем этажам тюрьмы. А Максиму показалось, что и на весь Город.

— Они не знают силу настоящей любви! — также громко, словно в экстазе, прокричала Маргарита. — Иди ко мне, любимый. Прошу, возьми меня за руки.

— Дорогая, у нас осталось тридцать секунд. Я понимаю, что ты принцесса, но может, поцелуемся? Мне это будет приятно вспоминать, когда в меня «шмалять» начнут…

— Милый, доверься мне. Возьми мою вторую руку.

Максим с Маргаритой взялись за руки и встали друг перед другом.

— Смотри мне в глаза, — произнесла Рита. — Прошу тебя.

— Я понял. — Максим крепко взял Риту за руки.

Их взгляды переплелись. Их счастье сомкнулось!

— Слушай и запоминай, — сказала Маргарита. — На севере, где что ни день, то вьюга, где что не утро, то мороз, где ночь страшна и ледяным покровом способна облачить живую плоть, придав ей вечный образ жизни, забравши жизнь саму. Средь диких пасынков природы, во чьих владеньях эта смерть, и что готовы на любое, незримое ни небу, ни земле, жестокое и страшное деянье, лишь бы занять соседский теплый дол. Тот дол стоит далече, и облачен в покров тепла, там вечный пир, там плодородны земли, воды — на всех, на всех — хлебов, и воздуха, земли и всякой живности полезной, жена у мужа, муж с женой, там дети счастливы и сыты. И пасынки, и те, и эти, не едины, их много на земле, в морозе и тепле, в голодной смерти, в сытой неге, и все перемешались и живут в войне. Пойди туда, где холод и лишенья, чрез горную гряду, что льдами скована и скрыта снегом. Найдёшь пещеру среди гор, в пещере озеро, за ним ты выйдешь на реку, что сотворили Боги, из золота она, длинна и глубока. Дойдя до края той реки, коснись её волны, и ты получишь знание о том, где можешь знание поднять, которое и приведет тебя к тому, что ищешь. Запомни, что, прочтя, и осознавши строки, ты никому не смей их передать, ведь передав, забудешь всё, что видишь, а дважды не сумеешь прочитать. Прочтя, закрой глаза, коснись меня, и ты узришь свой путь к златой реке и в край морозов.

Некоторое время они стояли молча, после Максим отпрянул от Маргариты и упал в угол камеры.

— У меня карта в голове, — с трудом проговорил Максим. — Что за чёрт?

— Извини, Максим, теперь я ничего не помню, — прошептала Маргарита.

— Это то, что было на острове, — сказал, поднимаясь Максим. — Милая, и ты не хотела называть себя женой декабриста?

— Ты сначала восстание подними, — смеясь, но с трудом сдерживая слезы, сказала Рита,

— Время истекло.

Максим с Маргаритой взялись за руки.

— Я больше не знаю, что сказать, — произнес Максим.

— Я тоже, мы всё друг другу сказали.

— Расходимся!

— Мне осталось… Да, чёрт с ним…

— Расходимся!

— Попроси Джона Купера позаботиться о Жанне Роллан.

— Ты хочешь его наказать?

— Я тебе потом расскажу.

— Расходимся. Последнее предупреждение!

— Что?

— Ничего?

— Помнишь фильм про барона Мюнхгаузена?

— Да, и что?

— А ты с первого раза указала то, что нужно… Немного в другом формате, но… Рита, Боже, как я тебя люблю!

— Максим, чёрт тебя возьми, как же я тебя люблю! Я буду ждать тебя, даже, если тебя расстреляют. — Маргарита заплакала.

— Похоже на фильм ужасов.

— Мое терпение кончилось, развожу силой. Простите, ваше высочество.

— Я тебя люблю!

— Я тебя люблю!

До казни оставалось менее двух часов. Карл был взят, но он ничего не сказал. Так говорят капюшоны. Но, что-то он кинул принцессе? Аманда ещё раз прослушала набор, переданных ей фраз: «Вкус крови… букет! Вы восхитительны. Королевский бутон».

Аманда остановила машину. Вышла, закурила. Взглянула на часы. Быстро вернулась к машине:

— К тюрьме! К суду! Ко дворцу! Чёрт! Сам думай, куда быстрей!

— По ходатайству соответствующих инстанций, а также с привлечением дополнительных улик, смертная казнь, назначенная Волкову Максиму Сергеевичу, заменяется 15 годами исправительных работ. В настоящее время он отправляется в исправительную колонию Ждеки. Отправление по ЖД 31.12.2012 в 13.00.

— Сегодня все режут салаты, а мы чего, братва?

— А вы ща сортир резать пойдете своими хлеборезками!

— Не повезло нам с проводником.

— Нам, парняга, вообще, не повезло. Товарняк на север под Новый год. Гитара то хоть есть у кого?

— Эта гнида заставит её сожрать… у меня есть.

Максим сидел и смотрел в щель двери товарного вагона, откуда влетали предновогодние снежинки, и думал лишь об одном: «А ведь больше ни у кого нет такой женщины, как у меня. И пусть она принцесса. Пусть она ею не будет, для меня она всегда и принцесса, и королева, и жена, и… она для меня всё!»

— Ну, чего, пацаны, ни бухла, ни жратвы не дали взять. «Вертухай» паскуда, ничего ни протянешь через него. На баланде весь Новый год? Зажарь хоть гитару, а?

— Да не умею я, это всё, что мне с хаты дали взять.

— Вот, ты «лошара».

— Давай сюда! — крикнул Максим.

— Ты шаришь?

— Рискну?

— Дай пацанчику инструмент!

Максим взял гитару, перебрал все блатные аккорды, которые знал, и затянул:

«Я на лесоповале сотни пил затупил,

И под шёпот кандальный по ночам чиферил.

У кормушки не пасся, как последний шакал.

Я пронюхал, где трасса, и однажды сбежал…»