Синто. Дневник не героя (СИ)

— Пусть он идет, — и майор кивнул на Пола, — вас я не пущу. Идите, покиньте помещение, — сказал он устало, спорить я с ним не стала и подчинилась. Мы с Касом вышли из дисотсека и стали ждать развития событий. Мне подумалось, что такой тренировки терпения и смирения, у меня уже давно не было. Через минуты три в дисотсек завели грави-носилки, а еще через десять на них вынесли кого-то прикрытого простыней, и вышел Пол, тоже очень бледный.

Майор уже успел взять себя в руки и хотел знать, что и откуда мне известно, мы нашли закуток, где могли поговорить.

— Рассказывайте, — злобно приказал он.

Не тут-то было, я смерила его долгим взглядом.

— Что, майор, хочется оторваться хоть на ком-то? — спокойно поинтересовалась я.

Какие-то мгновения я думала, что он все же взорвется и приготовилась драться, но он смог взять себя в руки.

— Извините. Рассказывайте, — уже попросил он.

— Да нечего рассказывать, в зале один из инструкторов видя, что я на него смотрю, беззвучно сказал «карцер». Я решила узнать, чего он добивался.

— Как он выглядел, табличку его вы прочитали?

— Табличку не прочитала, — с чистой совестью ответила я, — а как выглядел, рассказывать не буду. — Майор тут же вскинулся. — Потому что этот человек и так сделал все от него зависящее. Вы прекрасно понимаете, что никакой инструктор не мог помешать ректору и его монстру.

Майор еще раздумывал, давить ли на меня, когда мимо нас провели в дисотсек пацана, из кандидатов, я окликнула гвардейца.

— Гвардеец, в чем вина этого курсанта? — сержант взглядом спросил разрешения у майора, тот кивнул.

— Он находился там, где ему быть не положено, в комнатах ректора.

Пока мы говорили, у меня была возможность рассмотреть этого четырнадцатилетнего — проститутка, иногда это видно как клеймо на лбу, а его презрительная рожа вызывала желание съездить по ней чем-нибудь тяжелым. Проститутки нам не нужны, шовинистические проститутки, тем более.

— Спасибо, гвардеец.

Глава 11

Когда они отошли, я взорвалась.

— Вот скажите мне майор, как такой человек как Кноксон, смог стать ректором, и получить такую власть? Почему его не остановили, ведь наверняка знали как минимум, о его пристрастии к мальчикам? А?

— Да что ты знаешь, иностранка? Ты думаешь так он и подставился, дал повод? Да если б он открыто нарушал приказы — давно бы взяли! Знаешь, как надо было ему голову заморочить, что б хоть с тобой он потерял осторожность?

— Угу, ловля на живца, значит. Вы хоть казните его?

— Теперь да, за нарушение приказа ему грозило только отстранение от должности, но за то, что он сделал с этим курсантом, — смертная казнь.

— Хвала Судьбе, хоть что-то у вас не через жопу, — вырвалось у меня.

— Да как ты?…

— Заткнись, — твердо сказала я. — Если вы без меня не можете решить свои проблемы, то молча проглатывайте мое к вам отношение.

Спокойный, деловой тон на него подействовал отрезвляюще.

Я провела в этом училище четыре дня, летая на ночевки к Вольфу, отобрала пять мальчишек, включая Тукина. Я решила не расспрашивать Пола о том, что конкретно сделали с несчастным, дабы не портить себе аппетит и сон, похоже, что телохранитель был благодарен за такую деликатность. Того инструктора я видела мельком пару раз, и старательно не обращала на него внимания, он на меня тоже.

На следующей, после инцидента шестидневке я слетала на встречу с президентом, видно безымянный майор что-то насвистел. Мы отужинали в интимной обстановке, а потом за чашечкой кофе вышел очень жесткий разговор, в результате которого мне пришлось согласиться на участие в провокационных акциях в отношении оппозиции в обмен на полную поддержку, если таковая мне понадобиться. Единственное что я смогла выторговать, это то, чтобы меня не использовали полностью втемную, как это было с Кноксоном. После встречи с Соденбергом я прямиком отправилась к отцу с докладом, он не удивился такому повороту событий. Насколько я поняла, отец собрался торговаться за мои услуги провокатора, меня все это абсолютно не радовало, но поделать я ничего не могла. Я попыталась выспросить его о том дорожном разговоре с тропезскими безами, но отец наотрез отказался обсуждать эту тему. Ушла я от него в отвратительнейшем настроении.

Дни опять полетели в круговерти эгофайлов и занятий с курсантами. Первые одиннадцать составили костяк, и по сути уже занимались инструкторской работой, в любом задании их ставили старшими. Я присматривалась к новичкам и уже выделила несколько ярких ребят. Тукин оказался очень перспективным, он легко сходился со всеми, и голова у него работала быстро и точно — идеальный баланс между логической и интуитивной составляющей.