Синухе-египтянин

Минея день ото дня становилась все оживленнее, волосы ее разметал ветер, глаза блестели, словно лунный свет на море, и вся она была такой гибкой и красивой, что сердце мое сжималось, когда я на нее смотрел, думая о скорой разлуке. Я так к ней привык, что возвращение в Симиру и в Египет без нее становилось для меня ненужным, а вся моя жизнь казалась золой во рту при мысли, что наступит день, когда я больше ее не увижу и она не вложит свою руку в мою ладонь, не коснется своим боком моего. Капитан и моряки прониклись к ней большим уважением, узнав, что она танцевала перед быками и вытащила жребий, который давал ей право в полнолуние войти в чертоги божества, хотя кораблекрушение и помешало ей это сделать. Когда я пытался расспрашивать об их боге, они говорили: «Мы не знаем» или: «Мы не понимаем твоего языка, чужестранец». Я узнал только, что критское божество властвует над морем и что острова посылают ему своих юношей и девушек, чтобы они танцевали перед его быками.

Так наступил день, когда Крит, подобно синей туче, вознесся перед нами из моря, увидев его, моряки издали восторженные возгласы, а капитан принес жертвы морскому богу, который даровал нам попутный ветер и хорошую погоду. Перед моим взором высились критские горы и крутые берега с оливковыми деревьями, я разглядывал остров, как чужую страну, о которой ничего не знаю, хотя мне и предстояло похоронить там свое сердце. Но Минея смотрела на него как на родину и плакала от радости, глядя на покоящиеся в объятиях моря суровые горы и ласковую зелень долин. Пока опускали паруса, гребцы подвели судно к причалу, скользнув мимо стоящих на якоре судов, среди которых были торговые и военные корабли разных стран. Здесь стояла тысяча судов, и, разглядывая их, Каптах признался, что никогда не поверил бы, что на свете вообще существует такое количество кораблей. Гавань не имела ни башен, ни стен, ни укреплений – город начинался от самой воды. Крит полностью владычествовал над морем, и критский бог был очень могущественен.

2

Теперь мне предстоит поведать о Крите, но я сообщу о нем лишь то, что видел, а о том, что думаю об этом государстве и его божестве, рассказывать не стану, словом, говорить будут только мои глаза, а не сердце. Должен сознаться, что ничего более прекрасного и необычного, чем Крит, я не встречал нигде в мире, объехав все известные страны. Этот остров сверкает подобно блестящим, как бусы, ракушкам или гонимой на берег морской пене, он напоминает капли, в которых отражаются все пять цветов радуги. Нигде в мире люди не умеют так беспечно радоваться жизни, так наслаждаться ею, как на Крите; потакая своим прихотям, каждый делает там только то, что взбредет ему в голову, поэтому с критянами трудно заключать договоры и верить их посулам – каждый обещает сейчас одно, а в следующее мгновенье поступает совсем иначе. Они говорят только то, что красиво и приятно, даже если это неправда, ибо им нравится сама музыка слов. В их стране не знают смерти, и вряд ли в их языке вообще есть слово «смерть», во всяком случае они никогда его не произносят, а если кто-нибудь умирает, его уносят тайком, чтобы не портить настроения другим. Тела умерших они, по-видимому, сжигают, ибо нигде на Крите не видел я ни одного мертвеца и ни одной могилы, не считая, правда, царских захоронений, которые сложены из больших камней и которые люди обходят далеко стороной, не желая думать о смерти, будто ее можно таким образом избежать.

Их искусство поражает своей причудливостью, каждый художник, пренебрегая правилами, рисует так, как ему нравится, и то, что ему кажется красивым. Их кувшины и чаши полыхают яркими красками, на стенах сосудов как живые плавают удивительные морские звери и рыбы, растут цветы и машут крыльями бабочки – глядя на все это, человек, привыкший к искусству, следующему строгим законам, испытывает беспокойство и думает, что видит сон.

Их постройки невелики и не отличаются мощью, как храмы и дворцы других стран, строя, они думают об удобствах и роскоши, не заботясь о внешнем виде здания. Они любят воздух и чистоту, через большие окна в помещения вливается прохлада, в каждом доме несколько комнат с блестящими ваннами, куда из серебряных труб течет горячая и холодная вода, стоит только повернуть краны. В отхожих местах тоже журча бежит вода, которая все смывает. Подобной роскоши, как в критских домах, я не видел нигде. Так живут не только знатные и богатые люди, но и все горожане, за исключением обитателей гавани, где селятся чужестранцы и простые труженики.