Сёгун

Кто-то из охотников показал на кусты у дороги. Он натянул поводья и приготовился пустить Кого, освободив ее от пут, которыми она была привязана к руке.

– Ну! – негромко подал он команду. Тут же вперед пустили собаку.

Заяц выскочил из кустов и бросился вперед, ища укрытия. В этот же момент Торанага выпустил Кого. Мощные крылья несли птицу к цели, она набрала скорость и бросилась в погоню за зайцем, прямая как стрела. В ста шагах впереди на неровной местности виднелись заросли куманики, и заяц стремился туда, молниеносно петляя. Кого сокращала расстояние, срезая углы, рассекая воздух в нескольких футах от земли. Вот она оказалась над своей добычей, ударила – заяц вскрикнул, кинулся назад и снова, стрелой, вперед. Кого мчалась вдогонку, крича свое «ёк-ёк-ёк», недовольная, что промахнулась. Заяц еще раз крутанулся в последнем броске к спасению и заверещал – Кого ударила и уцепилась когтями за шею и голову. Она сложила крылья, держа зайца за шею и не обращая внимания на неистовые дерганья и кувыркания. Последний вскрик зайца… Кого отпустила его, на мгновение взмыла в воздух, одним резким движением расправила взъерошенные перья – и снова упала на теплое дергающееся тело, сжав когти в смертельной хватке. И только потом издала свой победный клич и довольно засвистела, посматривая на хозяина.

Торанага рысью подъехал ближе и спешился, показывая ей приманку. Ястреб оставил свою добычу и, когда он ловко спрятал приманку, послушно уселся на протянутую перчатку. Торанага ухватился пальцами за ремешки на ногах у птицы и через кожу, в которой были проложены стальные полосы, почувствовал, как она сжала ему руку.

– Э-э-э, хорошая работа, моя красавица. – Он наградил птицу лакомством – частью заячьего уха, отрезанного загонщиком. – Ну, перекуси, но не слишком увлекайся – тебе еще нужно будет поработать…

Улыбаясь, загонщик поднял зайца.

– Господин! Он, наверное, раза в три-четыре тяжелее, чем она. Лучше всех, кого мы ловили за последнее время.

– Да. Отправь его в лагерь Андзин-сану. – Торанага снова сел в седло и махнул остальным, чтобы они ехали вперед, – еще один загон.

«Да, все выполнено прекрасно, но не так волнующе, как тогда, когда убивал сокол. Ястреб есть ястреб – птица-мясник, рожденная убивать всюду и все, что движется. Как ты, Андзин-сан. Да, ты короткокрылый хищник. Вот Марико была соколом…»

Он отчетливо представил себе Марико, и ему страстно захотелось, чтобы не надо ей было ехать в Осаку и затем отправляться в «великую пустоту». «Но это было необходимо, – терпеливо повторил он себе. – Требовалось освободить заложников. Не только моего сына, а всех остальных. Теперь у меня еще пятьдесят союзников, тайных друзей. Ваше мужество и мужество госпожи Эцу вынудили перейти на мою сторону их всех и всех Маэда, а вместе с ними и все западное побережье. Исидо придется выйти из своего неприступного логова, регенты разделятся, а Отиба и Кияма кинутся ко мне на руку. Вы сделали все это и даже более того: вы дали мне время, позволяющее расставить ловушку и кинуть туда приманку.

Ах, Марико-сан, кто бы мог подумать, что такая маленькая, изящная женщина, как вы, дочь Дзу-сан Кубо, моего старого противника, изменника Акэти Дзинсая, могла сделать так много и так красиво! С таким достоинством отомстить тайко, врагу и убийце своего отца! Один стремительный бросок, бросок Тэцуко, – и вы поразили вашего врага, который в то же время и мой враг.

Так печально, что вас больше нет. Такая верность заслуживает особых милостей».

Торанага тем временем поднялся на гребень, остановил лошадь и крикнул, чтобы ему дали Тэцуко. Сокольничий взял у него Кого, Торанага погладил птицу, в последний раз сидевшую у него на перчатке с колпачком на голове, снял колпачок и подбросил самку сокола вверх. Потом долго следил, как она поднимается кругами, высматривая добычу. «Свобода Тэцуко – это мой подарок вам, Марико-сан. – Он мысленно обращался к ней, наблюдая, как сокол спиралью уходит все выше. – Чтобы почтить вашу преданность мне, вашу преданность родителям и нашему важному правилу: любящий сын или дочь не могут спокойно жить под одним небом с убийцей своего отца».

– Ах, как мудро, господин! – обратился к нему сокольничий.

– Что?

– Отпустить Тэцуко, освободить ее. Последний раз, когда вы отпустили ее, я думал, она не вернется, хотя и не был уверен. Ах, господин, вы лучший сокольничий в нашем государстве, лучший, если смогли определить наверняка, когда нужно отпустить ее на волю.

Торанага позволил себе бросить на него сердитый взгляд. Сокольничий побледнел, не поняв причины гнева, быстро передал обратно Кого и поспешно ретировался.

«Да, Тэцуко была мне предана, – раздраженно подумал Торанага. – Тем более она символический дар духу Марико и мера ее мести. Но как быть со всеми сыновьями всех мужчин, которых ты убил? Ну, это совсем другое, все эти люди заслуживали смерти. Тем не менее ты всегда настороженно относишься к тем, кто оказывается в пределах выстрела из лука… Что ж, это нормальная бдительность». Такое заключение устроило Торанагу, и он решил вставить его в завещание.