Сионистское движение в России

«Где бы мы ни находились, мы живем в окружении той извечной ненависти, новое и всем хорошо известное имя которой — антисемитизм. Нееврейский мир никогда правильно не понимал нашей сущности. Нас всегда осуждали за чувство единства, которое, якобы, связывает все части мирового еврейства. На деле этому единению грозил полный упадок, пока антисемитизм не двинулся на нас в поход. И вот именно он воссоединил нас и укрепил. Можно сказать, что наше возвращение к самим себе произошло под его воздействием.

И действительно, сионизм — это возврат к еврейству еще до возвращения в страну евреев».

Так же «просто» ответил Герцль и на вопрос, откуда придет спасение народу Израиля:

Спасение нации — только в ее собственных руках, и если она на это не способна, ей невозможно помочь.

Мы не сумеем построить наше будущее на терпимом отношении к нам. Мы достаточно навидались чужой терпимости и жизни евреев под опекой.

(Понятие «подопечные евреи» обозначало особый статус в эпоху средневековья, когда евреи были отданы на милость феодального правителя, принимавшего их за изрядную мзду под свое, якобы, покровительство и под защиту от нападений черни. Феодал же, в зависимости от прихоти, либо защищал их, либо выдавал толпе на расправу, либо вообще прогонял со своих земель.).

Сионистское движение лишь в том случае будет действовать верно и умно, если начнет стремиться к гарантиям, базирующимся на публичном и признанном праве. Не исключено, что решение проблемы Ближнего Востока явится следствием решения еврейского вопроса; но в таком случае это, безусловно, в интересах всех культурных народов.

Заселение евреями Палестины приведет и к улучшению положения на Востоке христиан. Но это не единственная причина, благодаря которой сионизм может рассчитывать на симпатию народов.

Еврейский вопрос досаждает немалому числу правительств в странах, где имеется значительное еврейское население. Правительство, которое займет доброжелательную позицию по отношению к евреям, восстановит против себя темные массы; если же оно решится на притеснение евреев, это может повести к серьезным экономическим последствиям, учитывая их роль в мировой торговле.

Сионизм, который представляет собой не что иное, как еврейскую самопомощь, открывает, таким образом, выход из этих специфических затруднений. Пусть знает и ведает весь мир, что истинный сионизм — это нравственное, законное движение, исполненное человеколюбия и стремящееся к извечной цели, составляющей непреходящие чаяния нашего народа».

(Это определение сущности сионизма, данное основателем Всемирной сионистской организации и провозвестником еврейского государства, является и сегодня нашим основным и главным ответом всем обвинителям и клеветникам, пытающимся фальсифицировать облик еврейского освободительного движения и представить в кривом зеркале образ Государства Израиль.).

Макс Нордау в своем докладе нарисовал общую картину положения евреев в мире в конце 19 века. Докладчик пришел к выводу, что повсюду, где имеется достаточное число евреев, присутствует и еврейское горе: не те обычные беды, которые являются, по-видимому, неизбежным уделом всего рода человеческого, а горе особое, постигающее евреев не в силу того, что они люди, а потому, что они евреи, и от которого они были бы избавлены, не будь они евреями.

«Еврейское горе» может быть видимым, физически осязаемым, но может быть и нравственным, глубоко скрытым. В Восточной Европе, Северной Африке и западной части Азии, где проживает почти девять десятых всего мирового еврейства, горе это осязаемое: евреям там приходится вести отчаянную борьбу за само свое физическое существование в прямом смысле этого слова.

В Западной Европе борьба евреев за существование не столь трудна, хотя в последнее время и тут намечается тенденция к усилению притеснений. Тем не менее, перед евреями Запада не стоит в такой степени вопрос хлеба, крова и физической безопасности. Здесь их горе перенесено в область нравственную и происходит из-за подавления их духовных стремлений, которые неевреям никогда не запрещалось иметь. У евреев Запада есть хлеб, но не хлебом единым жив человек.