Сионизм — отравленное оружие империализма (документы и материалы)

Моя семья Драгунских — извечная династия портных-бедняков — трудом и потом добывала себе кусок хлеба. Отец со своей швейной машинкой кочевал из деревни в деревню, чтобы прокормить огромную семью. Советская власть открыла широкую дорогу моей семье, как и всем другим семьям трудящихся, к жизни, труду, знаниям. Среди моих родных, в моей семье, можно теперь встретить учителей и врачей, техников и инженеров, физиологов и писателей, офицеров и артистов, рабочих и ученых. И не мудрено, что все мои четыре брата воевали за нашу Родину. Не могу удержаться, чтобы не сказать о моей матери. Ее долго прятали соседи — русские, рискуя своей жизнью. И все-таки фашисты ее нашли. Это было в январе 1942 года на Брянщине. Стоял лютый мороз. Мать вывели на сельскую площадь. Все население согнали к зданию сельсовета. Эсэсовец крикнул во весь голос:

— Эй ты, иудейка, прокляни своих сыновей, и мы дадим тебе свободу.

Люди замерли в ожидании ответа.

Маленькая, седая, совсем больная женщина встала, расправила свои плечи, набрала в остывшие легкие холодный воздух и крикнула:

— Я благословляю своих сыновей, благословляю сыновей России на борьбу с ненавистным врагом.

Автоматная очередь оборвала жизнь моей матери, советской женщины, душой понимавшей, что такое дружба народов и любовь к Родине, хотя она была малограмотной и еле-еле расписывалась. Она была не только матерью, но и советской патриоткой.

О гуманности Советской Армии написано немало страниц, книг, исследований. Свыше тридцати лет я нахожусь в ее славных рядах. Сотни и тысячи раз я убеждался в интернационализме наших солдат, офицеров и генералов. Мне пришлось во время войны командовать танковой бригадой. Она состояла из представителей 30 национальностей. Это была единая боевая семья. 1418 дней и ночей мы вели смертельную схватку с гитлеризмом, а ведь каждый день, каждый час, каждая минута — это была встреча со смертью, но она не была нам страшна. Мы понимали, что надо уничтожить ненавистного врага, не пожалеть свою жизнь во имя Родины, во имя освобождения народов Европы от фашизма.

Не могу забыть случай, который произошел на границе Польши и Германии. В одном из боев на Одере мы взяли деревню Вольдау, и где-то в глубоких катакомбах мои солдаты обнаружили свыше пятидесяти человек, чудом спасшихся из варшавского гетто. Танкисты их бережно выносили, кормили, лечили, выхаживали. До сих пор в ушах звенят слова благодарности моим парням от спасенной группы евреев. Вот она, настоящая человеческая дружба, а таких примеров можно привести десятки и сотни.

Я на этом останавливаюсь пространно потому, чтобы дать ответ клеветникам, сеющим вражду между народами, еще раз разоблачить тех, кто проводит во Вьетнаме, на Ближнем Востоке, в США самую разнузданную расистскую политику.

Я с глубоким уважением отношусь к израильскому народу, желаю ему, как и всем народам, мира и процветания, но всем существом своим протестую против захватнической политики израильских агрессоров, против империалистических захватнических устремлений, против деятельности тех, кто втягивает народ Израиля в пучину войны.

Генерал Даян любит говорить о «внезапных» ударах, о «стремительных» наступлениях, о «преследовании» и тому подобном. Хотел бы напомнить ему, что военный лексикон располагает и такими терминами, как оборона, отступление, бегство. Как бы не пришлось однажды их применить по отношению к израильской армии.

Правители Израиля слишком долго и нагло играют с огнем, ставя свой народ на грань катастрофы, но хочется верить, что из трудного положения, в которое народ Израиля поставлен правителями Тель-Авива, будет найден правильный выход.

«Правда»,

27 февраля 1970 г.

ФАРИСЕИ ИЗ ТЕЛЬ-АВИВА А. ЛЕОНТЬЕВ

Мог ли старый Мендель, когда его вели в газовую камеру, подумать о том, что его дети будут шить штаны наследникам Гитлера? Нет, конечно. Насчет будущего у него было только два варианта. Или его дети сошьют саван самому фюреру. Или заказ выполнит кто-то другой, и, значит, они — какой позор! — будут плохими портными…

Однако уже который год дети Менделя, брошенные судьбой в Израиль, изготовляют не саваны для фашистских извергов, а штаны для вояк бундесвера. В Бонне не успевают шить обмундирование для своих солдат и господ офицеров. Не потому, что портных мало, а потому, что солдат стало много. И правители Израиля поспешили на выручку своим лучшим друзьям — бывшим гитлеровским генералам.

Тель-Авив поставлял бундесверу не только штаны, но и гранаты и автоматы. Израиль с готовностью вкладывал оружие в руки убийц, истребивших несколько миллионов евреев, в руки тех, кто, подобно Штраусу, открыто заявляет, что вторая мировая война еще не закончена.

Для каждого честного человека это кажется чудовищным. Но для министра иностранных дел Израиля Эбана, например, посетившего на днях Бонн, тесное сотрудничество между Тель-Авивом и Западной Германией — «это одно из неотложных моральных требований века».