SIR

— Я также хочу поговорить о твоей роли здесь, Хантер, — сказал я, мой голос был низким и полным власти. — Какие у тебя могут быть ожидания, каковы твои потребности, каковы твои требования ко мне, как к твоему Дому. Здесь ты должен чувствовать себя комфортно и помнить, что ты можешь говорить свободно, я ожидаю честных, уважительных ответов.

— Да, Сэр, — ответил он.

— Быть сабмиссивом двадцать четыре на семь — требует усилий, и некоторые находят это слишком сложным, — заявил я. — Кто-то предпочитает играть только по выходным, другие предпочитают наоборот выходные без этого. Но тебе трудно быть свободным, да?

Хантер рассеянно коснулся кожаного браслета на запястье и кивнул.

— Да, Сэр. Я чувствую... Сильное беспокойство. Не могу ясно мыслить без Мастера или Доминанта, Сэр, — пробормотал он и съежился.

Я кивнул, потому что видел такое и раньше. Это общая черта всех сабмиссивов, принадлежащих Доминантам, которые не воспитывали и не учили самоуважению в пределах сферы подчинения. Одно дело — доминировать, и совсем другое — контролировать без уважения. Меня беспокоило, что мальчик слишком боялся говорить.

— Хантер, хочу, чтобы ты говорил громко и ясно, — сказал я. — Знаю, иногда это нелегко, но когда мы ведем открытые дискуссии, мне интересно твое мнение, и если тебе сложно найти правильные слова, не торопись. У тебя не будет неприятностей. Это не только из уважения ко мне, но и к себе. Я помогу тебе увидеть, насколько достойным ты можешь быть. Со временем ты познаешь, что твоя покорность далеко не признак слабости.

Он тяжело сглотнул и кивнул, но едва ли выглядел убежденным.

— Если у тебя есть какие-либо вопросы, в любое время, пожалуйста, задавай их. Ладно?

Саб снова кивнул.

— Да, Сэр.

— Итак, прежде всего нам нужно обсудить жесткие ограничения, — я знал, что это самая неудобная тема для Хантера, учитывая его бланк ограничений, заполненный ранее, но это необходимо было сделать. — У каждого есть ограничения, будь то жесткие или мягкие рамки, и не все жесткие пределы касаются секса, но все они очень важны. Между нами троими не должно быть никаких секретов и никакого стыда. Наличие мягких и жестких ограничений — это то, что обеспечивает нашу безопасность.

Я протянул им обоим по листу бумаги.

— Левин, сейчас самое время пересмотреть наши потребности и ограничения. Знаю, ты знаком с этим бланком, но в интересах обеспечения прозрачности посмотри списки мероприятий и сцен, некоторые реквизиты. Отметь каждый жесткий предел буквой «Ж», мягкие пределы — «М», и выдели все, что хотел бы попробовать.

— Хантер, твой бланк отличается от бланка Левина, в нем нет списка сексуальных действий, и это скорее вводный бланк: что тебе нравится, а что нет, потребности и желания, и все прочее. — Я улыбнулся, наблюдая, как он читает список. — Если ты решишь, что хочешь остаться после первой недели и включить секс в свою роль сабмиссива, то мы можем составить список твоих сексуальных ограничений на следующей неделе, хорошо?

— Да, Сэр.

— А теперь, прежде чем ты начнешь, я хочу спросить тебя кое о чем, Хантер. Если бы я отвел Левина в игровую комнату, или наклонил его над столом, или заставил сделать мне минет на диване, тебе было бы удобно смотреть? Или же мне следует попросить тебя уйти в свою комнату?

Он покраснел и с трудом сглотнул.

— Мне удобно наблюдать, Сэр.

Я даже не пытался скрыть улыбку.

— Хорошо.

Хантер снова густо покраснел, но взял ручку и начал заполнять бланк. Я сразу же заметил в нем две особенности: он левша и не особенно силен ни в чтении, ни в письме.

Хотя Левин закончил заполнять свою форму с легкостью, ведь делал это много раз, я дал Хантеру столько времени, сколько ему было необходимо. И также заполнил свои бланки. Когда же Хантер закончил, я забрал бланки сабов и стал читать, начиная с Хантера.

О боже.

Написано было странно: скорее по-детски, чем по-взрослому. Некоторые слова я не мог разобрать, а некоторые были написаны с ошибками.

— Ты указал унижение как жесткий предел, — заметил я. Это не был сексуализированный список. — Ты имеешь в виду не в сексуальном смысле?

Хантер слегка прищурился и заговорил, глядя на свои руки.

— Мне не нравится, когда меня ставят в пример. Или когда выделяют в толпе. Например, выводят на середину комнаты и говорят: «Посмотрите все сюда, вот так это делать не надо».

Мой желудок скрутило.

— Люди смеялись над тобой?

— Некоторые, — он кивнул. — Мне не нравится находиться перед толпой. У меня начинается паника.

— Хантер, никто здесь никогда не будет смеяться над тобой, обещаю, — я вернулся к его форме и отметил, что одной вещи явно не было в списке. Он ничего не выделил как хобби, симпатии или цели. Ничего такого, чем бы он наслаждался, ничего, что доставляло бы ему удовольствие, никакого вознаграждения. И это было тем, к чему я хотел бы вернуться еще раз. Хотя некоторые вещи были помечены крестиком, как например теннис и собаки.

— Ты не любишь собак?

— Однажды меня укусила собака, — прошептал он. — Большая. Она гналась за мной. Мне было лет семь, кажется.