Сирахама (СИ)

- Конечно, прекрасная Шакти-джи! Именно по этому, эти пистолеты - лишь незначительная доля тех даров, которые я сейчас брошу к вашим стопам!

На столе появился свежий номер «Новости оружия». Сирахама раскрыл журнал на вставке, анонсе «Беретты» о возобновлении выпуска «Абордажных сабель»: художественно чумазая Мисаки с дымящимся бычком в зубах с прищуром смотрела сверху в объектив, подняв один пистолет дулом вверх на уровне лица. И было непонятно, то ли над пистолетом вьется дымок от сигареты, то ли - из ствола. Другой пистолет смотрел точно в глаз наблюдателю. Голая коленка девушки была в кадре, будто наблюдатель-фотограф лежит под ногами девушки и смотрит на нее, стоящую на фоне каких-то урбанистических развалин - ржавые трубы, прутья арматуры с кусками бетона...

Журнал «нечаянно» прикрыл на мгновение ближайшую к Сирахаме чашку...

Шакти подняла вопросительный взгляд на Сирахаму. Тот поинтересовался:

- Вы ведь уже видели эти фотографии, Шакти-джи?

- Ха! - Воскликнула Шакти, возмущенно выпрямившись и, пока взгляд Сирахамы следовал за ее лицом, быстро двинула чашки по столу. - Молодость всегда проиграет там, где в дело вступит умудренная опытом зрелость!

- Именно! - Сирахама наклонился еще ниже... Шакти, поколебавшись, тоже наклонилась, подставив ухо, краем глаза отметив, что Сирахама снова совершил с чашками какую-то манипуляцию. - Только представьте себе, Шакти-диди, - Индуска почувствовала сладкую дрожь от этого обращения и той теплоты, что была в него вложена. - Эти модернизированные «Сабли» - на фоне вашей загорелой бархатной кожи...

(диди (хинди) - обращение к старшим женщинам или ровесницам. Дословно - «старшая сестра»)

Шакти глубоко задышала, сердце забилось чаще, кончики пальцев закололо. Ее щеки горели и можно было говорить уже не о лихорадочном румянце, а о краске, залившей лицо...

- Только представьте, диди. - Сирахама почувствовал слабину и без зазрения совести бил в обнаруженную слабую точку. - Ваша потрясающе зрелая женственность в полупрозрачном белом сари с золотым рисунком, серебряные украшения на вашей смуглой гладкой коже... и два этих замечательных пистолета...

Невероятным усилием Шакти приказала себе успокоиться и ответила делано-равнодушно:

- Самолюбование и тщеславие... Неужели ты, чхота, хочешь предложить мне подработать моделью, как какой-то молоденькой глупышке?

Одновременно она пыталась определить, какая из чашек - ее.

- Отнюдь! - Кротко вздохнул Сирахама. - Лишь предлагаю моей диди (сердце женщины, несмотря на все усилия оставаться спокойным, снова забилось быстрее) раскрыть одну из граней своей страстной натуры и перестать прятаться от себя!

Шакти даже задохнулась от этой наглости и уже собиралась осадить нахала...

- ... Как представлю, - Сирахама устремил одухотворенный взгляд в окно. - Черный зрачок ствола на фоне прекрасных зеленых глаз, смотрящих с легкой укоризною и печалью и в то же время решительно и грозно. - Сирахама поднял руку и «прицелился» в окно пальцем. - Как увижу тонкие пальчики ласково выбирающие слабину спускового крючка... - Шакти почему-то почувствовала, как мурашки пробежали по телу, когда Сирахама пошевелил пальцами. - Я даже слышу слабый щелчок курка, который с многообещающей улыбкой...

Из-за спины Сирахамы полыхало уже не ненавистью, а бешенством... И это решило дело:

- Я согласна! - Выдохнула Шакти. И тут же поторопилась уточнить: - Но...

- Нужен хороший фотограф? - Легко угадал Сирахама. - Не так ли?

- Разумеется! Но я знаю, кого ты хочешь предложить! Нет, нет и еще раз нет! Категорически!

- Шакти-диди! Как вы могли такое подумать?! - Оскорбился Сирахама. - Разумеется, и речи не идет об этом... об этом... я даже слова не подберу, чтобы охарактеризовать этого недостойного человека! Да у меня даже и в мыслях не было позволить этому извращенному китайцу своим неприличным нескромным похотливым взглядом осквернять прекрасное юное тело моей диди!

Шакти плотно сжала колени и чуть прикусила губу, чтобы совладать с собой. А чтобы отвлечь Сирахаму, она слегка толкнула свою чашку. Теперь обе чашки стояли рядом посередине столика на равном удалении от собеседников.

- ... Но у гуру Ма Кэнсэя есть ученик! - Вкрадчиво продолжал Сирахама. - Мастер Ма не так давно даже был вынужден признать, что кое в чем ученик смог превзойти своего учителя!

- Ах, хитрец... Ну, я ничего не имею против тебя, чхота, в качестве фотографа... - Рассмеялась Шакти.

- Нет, речь, увы, идет не обо мне! - Пригорюнился Сирахама.

- Вот как... неужели ты кому-то другому позволишь «своим неприличным нескромным похотливым взглядом осквернять» прекрасное молодое тело «своей диди»? - Шакти улыбалась проказливо.

Сирахама «смущенно» потупился и стал выводить пальцем какой-то узор на ореховой столешнице низенького журнального столика.

- Ну, не буду же я вас ревновать к собственной сестре, Шакти-диди!

Он взял одну из кружек и сделал большой глоток:

- Великолепный чай, диди! Его вкус и аромат пробуждают такие приятные воспоминания - падающий снег, легкий мороз... длинная волшебная ночь...

Шакти ласково улыбнулась: