Сирахама (СИ)

- ... и тогда ни у кого не будет иногда выхода, как Миу отдать Кенчи и раскрыть пошире двери, чтобы дать им обоим сбежать... и не доставать их впоследствии некоторыми «нашими обычаями». А семье Асамия после такого «фейла» будет не до мести.

- На нас пришел заказ? Как тогда... на Танимото?

- Нет, хотя, судя по тайникам, заполненным оружием и взрывчаткой, сынок рассматривает все варианты... Это моя собственная инициатива. Использование служебного положения в личных целях, если угодно.

Мототсуги выдержал минутную издевательскую паузу и добавил:

- Впрочем, окончательное решение вопроса семьи Асамия я решил предоставить сыну... Он иногда удивляет даже меня!

- Что ж... - Асамия расслабился и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. - Тогда будем ждать, какое решение примет ваш сын.

- Я бы еще погулял, кстати. - С намеком сообщил голос и чуть смущенно пояснил. - Свидания со мной ждет одна великолепная женщина... А может, и не ждет... Вот, чтобы это выяснить... Ну... Вы не будете возражать...? Ну... Что б я вас на мушке не держал все это время? М?

- Валяйте...

- Потом голова будет болеть. - Заторопился Мототсуги. - Аспирин хорошо помогает. Или виски - я смотрю у вас бар довольно обширный... А еще лучше - водочка!

Пальцы осторожно коснулось шеи главы клана Асамия и через несколько секунд с интересом отслеживающий свое состояние глава клана потерял сознание.

+++

... от сладкого наваждения, навеянного обольстительным голосом, тягучими плавными движениями, запахом шампуней и гелей, невероятным блеском серых глаз - от всего этого Рююто избавлялся непозволительно долго.

Лишь задним числом он смог восстановить очередность последовавших за событий событий.

Вот его ладонь ложится на талию слегка прогнувшейся и поощрительно улыбнувшейся Миу.

Вот она единым движением сбрасывает с себя халат.

Вот что-то мигнуло в ее глазах и он понимает, что страсть - может быть разной. Но ничего не может сделать, так как что-то сковало его, парализовало.

Вот что-то хватает Рююто за пояс и отшвыривает назад.

А вот два вздохнувших вслед по воздуху черных лезвия на какие-то сантиметры разминулись с его шеей и животом.

Еще несколько секунд он ошалело крутил головой у стены, приходя в себя, сбрасывая непонятное оцепенение.

Между ним и обнаженной девушкой, в руках которой слегка подрагивали, как живые, два огромных черных ножа-кукри, стояла безоружная фигура в черном балахоне...

- Потом поговорим. - Сказал, как сплюнул, Сирахама Кенчи не оборачиваясь. - Не лезь.

Сирахама чуть присел, сгорбился, как-то скособочился, став похожим на марионетку. Вокруг потемнело и стало ощутимо холоднее.

- Мэйм унэйк кейчап гиле аята! - Холодно сообщил Сирахама на неизвестном Рююто языке.

(«Я пришел за своими ножами!» - хинди)

- Ли - ау! - Столь же холодно ответила Миу

(«Пришел - возьми!» - хинди)

Полностью обнаженная девушка даже не пыталась прикрыться. Она тоже ссутулилась и напружинилась, взгляд стал бессмысленным.

- Мэйм исели джаумбга! - Согласился Сирахама, двигаясь вперед какими-то ломанными, неприятными даже на взгляд, движениями.

(«Я их возьму!» - хинди)

Конечно, с места Рююто, все так же сидящего, привалившись к стене, открывался не лучший обзор - иногда стол мешал, иногда диван, иногда кресло. Но и того, что он видел, хватило, чтобы понять, насколько высок уровень тех, кто схватился сейчас посреди просторных апартаментов.

В полной тишине - даже одежда не шуршала - порхали друг за другом два приведения - Сирахама в черном балахоне и Миу в чем мать родила. Тихонько, но тяжко, басовито,вздыхали ножи, время от времени описывая невероятные дуги, вырываясь из рук и, будто притянутые, возвращаясь обратно в ладони Миу. Не сразу Рююто разглядел тонкий шнур, соединяющий навершия черных клинков.

Рююто не удержался и моргнул - перед его лбом находилось предплечье Сирахамы, которым тот «поймал» нож, летевший прямо в лоб Рююто. Сдавленное шипение-ругательство Сирахамы, холодная усмешка Миу, рывок, предплечье дернулось, а окровавленный (хоть и не видно на черном лезвии, но каким ему еще быть?) нож сам, будто пальцем поманила, прыгает в руку Миу.

Девушка поднесла клинок к губам и лизнула лезвие. Улыбнулась и прижмурилась от удовольствия...

- Лиджи, шёхад ийя!

(«Отбери же, сладенький/медовый мой!» - хинди)

Ее нагота сейчас была совершенно другого качества. Совсем не от такой красоты хочет замереть мужское сердце. Это было... Так замирает человек, оказавшийся в лесу лицом к лицу с тигром. Так замирает пловец, видя, как вокруг него нарезают сужающуюся спираль плавники акул...

Как там? «Она была прекрасна, но красотой лесного пожара: восхитительное зрелище издали, и не дай Бог оказаться поблизости»

Сирахама снова рванул вперед - будто всполох. Снова схватка. А потом...

Резкий взмах окровавленной рукой, брызги крови попадают в лицо девушки, заставив ее моргнуть и отшатнуться. И на долю секунды потерять из виду противника. Короткий вскрик, переходящий в хрип...

Сирахама стоял над девушкой, с закатывающимися глазами оседающей к его ногам, и аккуратно вставлял ножи в захваты-фиксаторы на бедрах.