Сиракузовы против Лапиных

— Ну, вот что, — сказал я. — Видите этот пистолет? — Они видели. — Он заряжен фиолетовыми чернилами. А фиолетовые чернила, это вы сами знаете, не смываются.

— Убери пистолет! — сразу сказали Сиракузовы.

И, когда я сделал попытку убрать, бросились на меня.

Первым же ударом я свалил Петра Сиракузова, вторым ударом Павел свалил меня.

— Ну, получил? — спросили меня Сиракузовы.

И уже хотели облить меня, лежащего, из моего же пистолета, как вдруг мы услышали знакомый голос.

— Стойте! — сказал этот голос.

В двух шагах от себя мы увидели Веру. В руках у неё были мамины ножницы, и она угрожающе ими щёлкала возле своей головы.

— Ещё одно движение, — сказала Вера, — и…

И я, и Сиракузовы, вероятно, одновременно вспомнили про Окулину, которая предотвратила однажды драку между Лапиными и Сиракузовыми на этой горе. Но то была прекрасная Окулина, а тут перед нами стояла Вера. И я не надеялся, что она точно так же подействует на Сиракузовых.

— Обожди, — поспешно вдруг сказали Сиракузовы. Вероятно, им всё-таки не хотелось, чтоб Вера отрезала себе косы.

— Обожди, — снова повторили они и бросили мой пистолет.

Я протянул к нему руку, но Вера резко сказала:

— Не поднимай!

И опять угрожающе щёлкнула ножницами. Я поспешно отдёрнул руку.

Так мы стояли некоторое время, рассматривая Веру.

И тут откуда-то из кустов послышалось мягкое и хриплое «мяу».

Мы обернулись и увидели нашего кота Кирюшу. Он шёл к нам, подняв хвост трубой, а за ним шло ещё какое-то рыжее создание.

— Вот вам ваш Кирюша, — сказали Сиракузовы.

— А сзади-то, сзади кто? — изумлённо спросила Вера.

— Друг, наверно, — ответили Сиракузовы.

Вера критически оглядела Кирюшиного друга и взяла Кирюшу на руки.

— Подержите ножницы, — сказала она Сиракузовым.

— Это ваши ножницы, — передавая их мне, сказали Сиракузовы.

Мы обступили Веру и Кирюшу.

— Так вот он где пропадал, — сказала Вера.

Кирюша тёрся о Верину руку, изредка бросая тёплые взгляды на своего приятеля.

— А знаете что, — предложили вдруг Сиракузовы, — мы заберём Кирюшиного друга к себе. Пусть они ходят друг к другу в гости. Так им будет ближе.

И, не дожидаясь нашего согласия, поймали рыжего и посадили в пиджак.

— Между прочим, — сказал я, — кресало нашлось.

И виновато поглядел в сторону.

— Ясное дело, у нас нашлось, — ответили Сиракузовы.

— Нет, — сказал я, — отец брал его с собой.

Сиракузовы посмотрели на меня уничтожающе и молча взялись за пиджак.

Когда мы спустились с Окулининой горы и вошли в город, увидели Ферапонта Григорьевича: он шёл по улице и, ничего не замечая вокруг, читал газету. Под мышкой у него была ещё пачка газет. И мы сначала даже подумали, что он по совместительству стал работать ещё и почтальоном.

— Ферапонт Григорьевич! — позвала его Вера.

Он поднял голову, и мы увидели, что лицо у него совершенно отрешённое.

— Большие новости, ребята, — сказал он. — Меня напечатали.

— Где? — спросила Вера.

— В газете. Давайте завернём куда-нибудь и сядем.

Мы завернули в сквер и сели.

— Почитать вслух? — спросил Ферапонт Григорьевич.

— Мы сами, — сказали Сиракузовы.

Пока мы читали, Ферапонт Григорьевич задумчиво разглядывал рыжего кота.

Собственно, я уже знал эту историю: это была история про банку Лафонтена. Только в газете она имела ещё подзаголовок «Рассказы бывалого человека».

Я был так рад за Ферапонта Григорьевича, будто это я сам напечатался в газете.

— Ну? — наконец спросил он.

— Это неправда, — мрачно ответили Сиракузовы и строго посмотрели на Ферапонта Григорьевича.

Тот печально и приветливо улыбнулся. Даже снял фуражку и провёл рукавом по козырьку.

— А ты, Вера?

— Это сказка, — сказала Вера.

Ферапонт Григорьевич надел фуражку.

— Это почти правда, — сказал он. — Некоторые ещё называют это художественным вымыслом. Поздравляю тебя, Кирюша, с возвращением домой.

После чего забрал у нас обе газеты, сунул их в пачку и, улыбаясь чему-то, пошёл к автобусу.

7. Инспектор

Как молодого педагога, Михайлу Михайловича часто навещали инспектора. Вероятно, они думали, что Михайла Михайлович с нами не справляется, но он вполне справлялся.

Поэтому, когда Михайла Михайлович сказал:

— Ребята, сегодня на третьем уроке будет присутствовать инспектор. Так что, учтите это, — нам даже стало обидно.

— А вы вызывайте только отличников, — стали советовать мы Михайле Михайловичу. — Или хороших учеников. Тогда никакой инспектор не подкопается.

— Это порочная практика, — сердито ответил Михайла Михайлович. — И мы её придерживаться не будем. Я буду вызывать всех подряд. Я ещё вчера знал про инспектора, но предупредил сегодня, чтобы вы не очень рассиживались в столовой. А то, я знаю, некоторые из вас любят являться с пирогом в руках.

И на третьем уроке нас действительно посетил инспектор. Это был бодрый, весёлый старичок, который всё время улыбался и нам, и Михайле Михайловичу и делал какие-то совершенно секретные записи в своём блокнотике. А когда Михайла Михайлович, опросив семь человек, поставил три двойки и три пятёрки, тут уж старичок до самого звонка не переставал улыбаться.

«Радуется двойкам, наверное», — думали мы.

И тут старичок поднял руку.