Сирень

— Она бросает вызов, — выпалил я, заставив их всех посмотреть в мою сторону. Я смотрел только на Брэкстон, когда она смотрела на меня, ее карие глаза сияли от эмоций. Я заметил, как ее ноздри раздулись, но не от гнева, а в ответ на что-то, дразнящее ее чувства. Мгновение спустя ее брови опустились, как будто она не понимала, что именно это было. — Она бросает вызов не только нам, но и любому, кто хочет подавить ее. Все, что есть у «Связанных», мы все внесли свой вклад — наши тексты, наши мелодии, каждый отдельный бит. Мы выбрали Брэкстон, потому что она готова выйти за рамки того, что было поставлено перед ней, — Брэкстон мягко улыбнулась мне, и я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ, забыв, где мы находимся. В ней было так легко потеряться.

— Любой может имитировать искусство, которое уже существует, — сказал Хьюстон, отвлекая ее внимание. Я сжал пальцы в кулак, когда почти потянулся, чтобы схватить ее за подбородок и вернуть ее внимание ко мне. Я никогда не был таким эгоистичным. — Это не свидетельство таланта. Да, она неизвестна, но она далеко не недостойна.

Редкий румянец залил щеки Брэкстон, а затем она быстро опустила глаза, чтобы у нас не было возможности это заметить.

Слишком поздно.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Прошел месяц после интервью, и я снова усомнилась в своем выборе. Все началось в прошлые выходные, когда я сказала Хьюстону, что не смогу порепетировать. Было труднее убедить Хьюстона, чем моего фактического босса, дать мне выходной, и только тогда я наконец призналась в причине, по которой не могла быть у него на побегушках.

Я поехала в Фейтфул и добровольно присутствовала на мессе, чтобы моя семья не узнала от кого-то еще, что я еду в турне со «Связанными».

С таким же успехом я могла бы объявить, что вступила в секту.

Как бы я ни была готова к их неодобрению, мои родители превзошли все, что я могла себе представить.

Существует пять стадий горя, а Амелия и Дэвид Фаун добрались только до второй стадии. Они ненадолго добрались до третьей, когда предложили оплатить услуги адвоката после того, как я упомянула о контракте, который уже подписала. Затем они отказались от торга и остались непоколебимы в гневе. Хуже всего было в тот момент, когда у меня возникло искушение принять их предложение.

Ты все еще можешь отказаться. Есть надежда. Есть шанс.

За исключением того, что надежда, которая горела у меня внутри, была не на то, чтобы вырваться от «Связанных».

Она была, чтобы освободить «Связанных».

Я ненавидела Они за то, что она пробудила во мне эту потребность и взвалила ее на мои плечи. Я была в логове львов. Я видела бойню, которую никто снаружи не мог видеть. Что-то разрывало их на части по самому шву того, кто они есть — Хьюстон, Лорен, Джерико, каждый по-своему непохож, но не завершён, когда они порознь.

Я мысленно вернулась к словам, которые, как я знала, будут последними, которые я скажу своей семье на долгое время, возможно, навсегда.

— Я не хочу уходить. Я собираюсь довести все до конца.

— Что довести до конца? — потребовал ответа мой отец. — Это неприемлемо, Брэкстон.

— «Связанных», — прошептала я. — Я собираюсь довести их до конца.

Перенесемся в понедельник, мне осталось только гадать, не привиделось ли мне это интервью. Хьюстон, Лорен и Джерико не просто убедили ту репортершу, что они уважают меня и нуждаются во мне — они убедили и меня тоже. Неужели все это было напоказ?

— Ты сегодня играешь так, будто пытаешься вывести меня из себя, Фаун, а я не в настроении, — огрызнулся Хьюстон.

Два часа назад в Сети появилось наше интервью, в котором меня объявили новой гитаристкой «Связанных» и превратили Хьюстона в разъяренного медведя. «Связанные» выбрали ничтожество на замену своему любимому Кэлвину, и никто, несмотря на их красивые слова, не был от этого в восторге.

— Давай еще раз, — приказал ворчливый медведь.

Несмотря на мою очевидную усталость и уныние, я пришла на репетицию бодрой и рано, как и ожидалось. Я бы ни за что не позволила Хьюстону вломиться в мою квартиру и вытащить меня из постели, если бы я этого не сделала. Хотя я бы предпочла остаться в постели, а не быть вытащенной из нее.

— Отвали, Морроу. Мне сегодня не нужно твое дерьмо.

Как только я замолчала, в воздухе воцарилась тишина. Мир с визгом остановился только для того, чтобы стать свидетелем моего наказания за то, что я ответила.

— Повтори еще раз?

Позади себя я услышала тяжелый вздох.

Этот звук мог издавать Лорен или Джерико. Ни один из них не был непривычен к нашим ежедневным ссорам.

Расправив плечи, я посмотрела Хьюстону в глаза. Теперь отступать было бесполезно.

— Позвольте мне пояснить, — предложила я. Показать ему фак было бы проще. — Я сказала, что у меня была тяжелая ночь, поэтому я была бы признательна, если бы сегодня ты не стоял у меня над душой.