Сирень

Человек редко способен вышагнуть из собственных пределов. Верочка Скалон при всей душевной гибкости и самостоятельности была прежде всего дочерью своего отца. Генерал от кавалерии Скалон, военный историк, председатель русского военно-исторического общества, пользовался репутацией тонкого и строгого ценителя искусств, в первую очередь музыки. В его доме бывали известные петербургские композиторы и музыкальные критики. Своей репутацией генерал был прежде всего обязан тем, что ни в одном из здравствующих композиторов не признавал не только гения, но даже таланта. Надо было покинуть земную юдоль, чтобы генерал Скалон с тонкой и меланхолической улыбкой признал в покойном известные способности. Куда охотнее генерал хвалил исполнителей, хотя считал всех их людьми второго сорта в искусстве, чистыми виртуозами, а не творческими личностями. Конечно, Верочка, принадлежавшая к другому поколению, не разделяла крайностей отца она отваживалась восхищаться Чайковским и отдавать должное Римскому-Корсакову, но унаследовала отцовский скепсис в отношении консерваторских сочинителей музыки. Впрочем, в этом вечернем разговоре самым неважным для нее было, какую музыку сочиняет Сережа Рахманинов.

Труден все же оказался для них этот нежданно-негаданный прорыв в откровенность. Наступила та мучительная пауза, когда в неловкости, напряжении и неясности выводов не только утрачивается сближение, но люди отодвигаются друг от друга дальше, чем были.

И они обрадовались, услышав громкий голос госпожи Скалон:

-- Дети!.. По домам!..

И тут Сережа спас и вознес этот вечер.

-- Психопатушка! -- сказал он прежним легким голосом. -- Мы так хорошо поговорили. Давайте выпьем нашего вина за дружбу.

- Давайте! -- сразу все поняв, воскликнула Верочка.

Сирень теснилась у них за спиной.

-- Вам какого? -- спросил Рахманинов.

-- Белого!

-- Пожалуйста. - Он склонил к ней тяжелую влажную кисть. -- А я предпочитаю красное. -- Он шагнул к соседнему кусту. - Ваше здоровье, Вера Дмитриевна!..

-- Ваше здоровье, Сергей Васильевич!..

"Как жаль, что в Сережу так трудно влюбиться", - думала Верочка, засыпая. Он некрасивый. Не урод, конечно, у него породистая худоба, добрые, глубокие глаза, великоватый, зато красиво очерченный рот. Но этот большой и бессмысленный нос на худеньком лице, эти непонятные патлы до плеч!.. И все же, пусть Сережа дурен собой, в нем что-то есть... значительное, самобытное. Это даже Татуша заметила. И можно представить себе девушку, которой Сережина некрасивость приглянется более фарфоровой пригожести Мити Зилоти. Наташа, например... Беда Сережи в другом: он слишком прост, добродушен, искренен. В нем нет романтичности, загадки. Он не умеет так многозначительно молчать и улыбаться, как Митя. Но странно, что до сегодняшнего дня я почти ничего не знала о нем при всей его разговорчивости. Поистине язык дан ему, чтобы скрывать свои мысли. Может быть, его болтовня -- самозащита? Он не хочет, чтоб люди заглянули к нему внутрь, и отгораживается частоколом слов. Интересно все-таки, что он сочиняет? "...Жаль, что он бедненький, - это слово по-особому звучало для Верочки. - Ужасно быть бедненьким..."

Выбрав удобный момент, когда Александр Ильич покуривал после обеда в сиреневой аллее, Верочка спросила его, хороший ли музыкант Сережа Рахманинов.

-- Гениальный! -- выкатив ярко-зеленые, с золотым отливом глаза, гаркнул Зилоти.

-- Нет, правда?.. -- Верочка решила, что он, по обыкновению, шутит.

-- Такого пианиста еще не было на Руси! -- с восторженной яростью прорычал Зилоти. -- Разве что Антон Рубинштейн, -- добавил из добросовестности.

-- Так что же, он лучше вас? - наивно спросила Верочка.

-- Будет, - как бы закончил ее фразу Зилоти. - И очень скоро. Вы посмотрите на его руки, когда он играет. Все пианисты бьют по клавишам, а он погружает в них пальцы, будто слоновая кость мягка и податлива. Он окунает руки в клавиатуру.

Но Верочка еще не была убеждена.

-- Александр Ильич, миленький, только не обижайтесь, ну вот вы... как пианист, какой по счету?

-- Второй, -- не раздумывая, ответил Зилоти.

-- А первый кто?

-- Ну, первых много. Лист, братья Рубинштейны... Рахманинов будет первым.

-- А какую музыку он сочиняет?

-- Пока это секрет. Знаю только, что фортепианный Концерт. Но могу вам сказать: что бы Сережа Рахманинов ни делал в музыке, это будет высший класс. Поверьте старому человеку. Он великий музыкант, а... вы самая распрелестная прелесть на свете!

Раздался громкий стон, из кустов сирени, ломая тонкие веточки высаженной вдоль дорожки жимолости, выпала Вера Павловна в глубоком обмороке. Она подслушивала в кустах, терпеливо перемогла музыкальную часть и дождалась-таки крамолы...