Сирень

Nиколай Nовиков Сирень

В деревню к обеду

Прямо завтра в деревню к обеду

За отрадным живым стихом

Я поеду, я поеду.

Тщету города – на потом!


Я раздену себя до кости

Полных чувств спелого дня,

Я приеду к душе своей в гости.

Дайте резвого мне коня!


В спертом воздухе лезу на стенку:

В духоте лишь про пыль сочинять.

Мне пора бы москитную сетку

Рукой ветра с души своей снять.


Мне б почувствовать землю стопою,

Распрямиться во весь свой рост

И прохладной водою дождевою

Завершить поэтический пост.


Полной грудью набрать сочный воздух,

Укрепив своих ребер клеть.

Так набрать, чтобы было вдосталь

Мне хотя б до утра замереть.


А как солнце покинет очи,

И уж нечего им отражать -

У живого огня среди ночи

Неба челюсть начну разжимать.

Сирень

Сирень цветет игриво,

Благоухает плод:

Немного боязливо,

Как бы чуть-чуть из-под.


Как мира долголетие,

Просты ее черты:

Она душа одетая

Небесной наготы.


Весь свет померк в сиянии

Сиреневой мечты.

Люби на расстоянии

Ее, смотри – не рви!

Что мне жизнь…

Что мне жизнь – она не велика,

Ведь она не про долгие дали.

Пугливой птицей в проеме окна

Упорхнет от судьбы без печали.


Что любовь – это лишь маета,

И в любви доля быть одному.

Слишком кратка ее красота,

Чтоб скрести долго ложкой по дну.


Что мне правда – она не нужна.

Даже если сказать без запинки

Ее вслух – лжи не будет конца,

Чужих глаз не раскаются льдинки.


Что мне вера – она хороша,

Когда есть еще место для слез,

Пока еще не простыла душа

На заманчивой паперти грез.


Что мне мир, что мне мир мой скупой?

Он живет, пока я есть на свете.

Я умру, и он будет с тобой.

Ты уйдешь, и его вспомнят дети.

Спокойно по утрам и мирно мне…

Спокойно по утрам и мирно мне:

Луч солнца отдыхает на стене,

Деля вокруг себя пространство,


И стая голубей уж топчет крышу.

Смакуя воздух, я тихонько лето слышу

Со всем его ленивым чванством.


Все запахи беспечны и прозрачны, как слеза.

Елозит в мыле муха-егоза,

Всем раздает свои куплеты.


А ветра уж игриво дуновение:

Никак набрался храбрости волнения,

Чтоб, наконец, попасть в газеты.


И шум дорог там, где-то далеко,

Приятно шепчет, что мы все здесь заодно,

Что все вокруг живет и дышит.


В объятиях бытия, хмельной вдвойне,

Как бабочка в красивом добром сне,

Готов я улетать все дальше и все выше.

Я ничего не понимаю