Сирень (ЛП)

Взгляд Брэкстон был суровым, пока она ждала, что кто-нибудь из нас расколется и ответит на ее животрепещущий вопрос.

— Скажите мне, — потребовала она, когда наши губы отказались шевелиться. Эта отчаянная нота чуть не сломила меня, но я устоял. Мы все.

В конце концов, это не имело значения.

Никто, и меньше всего «Связанные», не были готов к тому, что Они Шридхар нарушит тягостное молчание.

— В обмен на нашу полную финансовую поддержку «Гении Записи» кровно заинтересованы во всех потоках доходов, получаемых «Связанными», включая прибыль, в которой нам обычно отказывают по традиционной сделке, — она замолчала, когда Брэкстон повернулась к ней лицом, искушая меня стереть эту покровительственную улыбку с ее лица. — Если они продадут хотя бы карандаш со своим именем, дорогая, мы получим шестьдесят процентов прибыли. Это касается всех направлений.

Они посмотрела в нашу сторону, и готов был поклясться, что впервые в ее глазах промелькнуло чувство вины. Однако мне было все равно, когда она продолжила говорить, срывая нашу попытку защитить Брэкстон от чувства вины, которое, я знал, она почувствует, когда Они закончит.

Если Брэкстон останется, мне нужно, чтобы это было потому, что она этого захотела.

Мне нужна была ее любовь, а не ее жалость.

— Их контракт, — продолжила Они, — в котором мы заперли их на шесть лет, предусматривает, что, если все потраченные деньги не будут возвращены, обязательное соглашение будет действовать до тех пор, пока мы все не вернем. Как ты, наверное, знаешь, туры «Связанных» приносят девятизначный доход, но чтобы заработать деньги, ты должна сначала их потратить. Полагаю, ты можешь себе представить, сколько лейбл уже потратил на тур «Связанных & Агрессивных», тур, который вот-вот будет завершен. Из-за тебя. Билеты, конечно, придется вернуть. К сожалению, площадки, продюсерские компании, промоутеры и так далее по-прежнему будут рассчитывать на оплату. Твои коллеги по группе могли бы просто возместить убытки лейблу. Однако их юристы недавно успешно провели переговоры о покупке их произведений, чтобы включить в них каждую песню, записанную во время их контракта с нами.

Они остановилась, чтобы наклониться вперед, не позволяя Брэкстон ничего сказать, поскольку их взгляды оставались прикованными на расстоянии нескольких мест друг от друга. Если я и не ненавидел ее раньше, то уж точно возненавидел сейчас, особенно когда она забила последний гвоздь в крышку гроба Брэкстон.

— Это обанкротило бы их, — Они откинулась на спинку сиденья, играя роль гадюки, чтобы донести свою точку зрения, когда она улыбнулась и пожала плечами. — Поскольку мы больше не владеем правами на их записанные песни, их единственным вариантом будет остаться и создать нам еще больше.

Губы Они приоткрылись, будто она была готова сказать что-то еще, когда Рик внезапно шагнул вперед и заговорил:

— Заткнись.

Это были его первые слова за три недели.

Его голос был низким и надтреснутым от долгого отсутствия, но это не имело значения, потому что прямо сейчас… он возглавил всех в комнате. Он заставил всех слушать, включая Брэкстон, которая теперь пристально смотрела на него.

В ее карих глазах были беспокойство, замешательство и печаль, но его серебристый взгляд был направлен на Они, поэтому он ничего не заметил. Даже если бы он это увидел, он бы ничего с этим не сделал. Не тогда, когда он был бурей, готовой расколоть небо.

— Скажи еще хоть слово, — предупредил он, — и я прикончу тебя, Шридхар.

Я взглянул на Лорена, который заметил это и покачал головой, прежде чем закрыть глаза, хотя их переполняла гордость. Мы оба знали, что было слишком поздно. Мы знали, в какую женщину влюбились. Она была из тех, кто противостоит черствым рок-звездам, пристальному вниманию общественности и недобросовестному лейблу.

Все для того, чтобы донести свою мысль.

Все для того, чтобы вдохновлять.

Все для того, чтобы защитить будущее одной девочки и спасти ее от страшной участи.

Брэкстон считала, что она подвела свою младшую сестру. Она не позволила бы себе подвести и нас. Она была достаточно смелой, чтобы думать, что сможет взять на себя это бремя и все же помешать нам вновь завоевать ее сердце.

— Тогда я сделаю это, — сказала она с непоколебимой решимостью, которая заставила меня опустить голову в знак поражения. Я знал, к какому решению она придет, но все равно было также больно. — Я закончу этот ебучий тур.

ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ

— Ты что, рехнулась? — Грифф закричала в ту же секунду, как я закончила говорить. — Их члены реально такие потрясающие?

Я сидела за барной стойкой над нашей кухонной раковиной с открытой бутылкой вина рядом со мной и обхватила голову руками, игнорируя разглагольствования моей лучшей подруги.

Через три дня «Связанные» уезжают в Европу.

Что, черт возьми, я натворила?