Сирень (ЛП)

— Для девушки? — она упрекнула меня в моем дерьме, приподняв бровь.

Я пожал плечами, когда ничего умного не пришло мне в голову. Я не мог отрицать свой сексизм, поэтому вместо этого проигнорировал его.

— Ты не падаешь к нашим ногам, — продолжил я, как будто она ничего не говорила. — Это уже говорит о многом, но этого недостаточно. Тебе нужно заставить их уважать тебя, иначе они никогда этого не сделают. Сейчас или никогда.

— А как насчет тебя? Ты следуешь своему собственному совету?

Ловко.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Я увидел задумчивость в ее глазах, прежде чем она резко покачала головой:

— Ничего. Почему ты так добр ко мне?

— Это рискованное предположение.

Брэкстон, казалось, видела меня насквозь, когда ее глаза превратились в щелочки:

— Думаешь, что противостояние им приведет к обратным результатам, — это был не вопрос, а обвинение. Она была права, что была параноиком. — Твои шансы пятьдесят на пятьдесят.

Если мой план сработает в ее пользу, у нее будет больше шансов справиться с туром. Если нет, то у Хьюстона, Лорена и меня будет кто-то другой, на кого можно было бы направить наш гнев, кроме как друг на друга. Как бы сильно я ни хотел вернуть своих друзей, я поймал себя на том, что надеюсь на первое.

Возможно, Лорен был прав. Возможно, я не смог бы взять на себя обязательство быть мудаком.

— Так ты играешь с ними или со мной, Джерико?

Взгляд Брэкстон был пронзительным, пока она ждала моего ответа. Мне было чертовски трудно проглотить комок в горле. Либо она умела читать мысли, либо кто-то предупредил ее.

Кто-то еще знал, что Хьюстон, Лорен и я стали незнакомцами, вынужденными работать вместе, а не лучшими друзьями, которые раньше строили крепости, чтобы не пускать всех остальных. В последний раз, когда мы впустили постороннего, он почти уничтожил нас, прежде чем уничтожить себя, и знала Брэкстон об этом или нет, она была здесь, чтобы закончить то, что начал Кэлвин.

— Это не имеет значения. Главное — дожить до конца тура… с тобой.

Клянусь, ее рыжие волосы были похожи на реку пламени, под стать огню в ее глазах, когда она выпрямилась. Я оскорбил ее.

— Я не собираюсь сбегать.

— Уверен, что ты в это веришь, но ты не знаешь их. Или меня.

— И никто из вас не знает меня. Если ты мне не веришь, подумай вот о чем. Смог бы кто-нибудь другой зайти так далеко?

Осмелившись вторгнуться в ее пространство даже больше, чем Хьюстон на фестивале или Лорен полчаса назад, я положил руки по обе стороны дверного косяка. Я был так близко, что чувствовал каждый ее быстрый вдох и выдох на своей шее. Если бы я прямо сейчас положил руку ей на сердце, я знал, что почувствовал бы, как оно учащенно бьется.

Тепло разлилось по нижней части моего живота, прежде чем устремиться к паху. Я вцепился пальцами в дерево, чтобы не прикоснуться к ней. Ни Хьюстон, ни Лорен не проявили бы такой сдержанности, но я не был ими.

— Я бы пока не стал праздновать, Брэкстон. Год — это долгий срок. Как только ты сядешь в наш туристический автобус, тебе негде будет спрятаться. Будет лишь четверо нас и долгие одинокие ночи, когда нечего будет делать, кроме как узнавать, что тебя злит.

Огонек паники в ее глазах исчез так же быстро, как и появился, но я знал, что мне это не почудилось. Что-то настолько необработанное было слишком реальным, чтобы фантазировать или выдумывать.

— Тогда, полагаю, это работает в обе стороны, — прошептала она скорее себе, чем мне. Я почувствовал ее маленькую ручку на своем животе, заставившую мышцы сжаться и опуститься, прежде чем она оттолкнула меня со своего пути. — Извини.

Я не пошел за ней.

Вместо этого я смотрел ей вслед, ожидая увидеть, повернется ли она на шум, который производили Хьюстон и Лорен, перетаскивая оборудование в гостиную, или останется стоять там, где ждала входная дверь.

Я не осознавал, с каким нетерпением ожидал ее следующего шага, пока она не повернулась на босых ногах в сторону нашей репетиционной площадки.

Мой облегченный выдох был резким и быстрым.

ДЕВЯТЬ

— Ты заявила Лорену и каждой заднице в «Гениях», ответственному за то, что ты стоишь здесь, что знаешь наш материал лучше, чем он, — начал Хьюстон, как только я подключилась к усилителю.

Я вздохнула, молча проклиная свой длинный язык. Это было не только смелое заявление, но и самонадеянное, и теперь Хьюстон хотел заткнуть мне им рот.

— Насколько я помню, я сказала, что, вероятно, знаю его лучше.

— Ну, тогда тебе, вероятно, не стоило открывать свой рот, — выпалил он в ответ. — Ты будешь отвечать как за соло, так и за ритм, а это значит, что я должен доверять не только твоим навыкам, но и твоим инстинктам. Покажи мне «Ободранная заживо кожа».

Подразумеваешь, что именно это сделаешь со мной до конца дня? Мило.