Сирена

– К Зонненфельдту? – переспросил Елчанинов. – Так, значит, этот старик имеет больше значения, чем кажется?

– Не суди, брат, по тому, что тебе кажется! Когда узнаешь его, то увидишь, что это за человек! Так вот, если выйдешь отсюда, завтра же ступай к нему.

– Как же ты говоришь: «Если я выйду отсюда?» Значит, я могу и остаться здесь? Мне бы вовсе не хотелось ночевать в этом проклятом погребе!

– Назвался груздем – полезай в кузов!

– Разве ты не выпустишь меня отсюда? Мне во что бы то ни стало нужно выйти отсюда сегодня же! Ты пойми, я не для себя это говорю, а для нее! Она меня ждет.

– Вера?

– Да.

Кирш замолчал и задумался, а затем произнес:

– Ты так легко рассуждаешь: «Разве я тебя не выпущу» – а знаешь ли ты, что мне поручено? – Он остановился, поглядел на Елчанинова и, понизив голос, словно сам не хотел слышать то, что приходилось ему сказать, тихо произнес: – Отделаться от тебя!

– И ты согласился на это? – спросил Елчанинов.

– Моего согласия не спрашивали, мне просто приказали!

– Странное стечение обстоятельств! Ну, так как же ты думаешь поступить? Самое лучшее, плюнь на них и уйдем отсюда вместе! – произнес Елчанинов.

Кирш, поглядев на него, улыбнулся.

– Если бы я был тут только ради тебя, тогда дело другое; неужели же ты думаешь, что я лишь ради тебя рожу темным вымазал и всю эту канитель проделываю? Тут, братец, у меня задачи поважнее, и уйти мне нельзя!

– Но послушай! Неужели же они решатся отделаться от меня? Ведь я все-таки не кто-нибудь, и не может офицер русской гвардии так пропасть бесследно в Петербурге. Они побоятся розыска и расследования. Ты бы напомнил им об этом!

– Ничего они не побоятся! Найдут твое платье, как мое, на берегу реки, и будет удостоверено, что ты потонул так же, как я; вот и все! Это, видно, понравилось им. Мне так с тобой и велено распорядиться!

– Погоди, погоди: значит, тебе, как будто выходит, нужно выбирать между мной и самим собой? Если ты не исполнишь приказания, так они за тебя самого возьмутся?

– В том-то и дело! А мне, я говорю тебе, оставить их нельзя, я нужен здесь теперь!

– Тогда воля твоя, делай, как находишь лучше, исполняй их приказание! – вдруг решительно произнес Елчанинов.

– То есть как «исполняй»?

– Ну да! Проделывай надо мной, что тебе велено.

– Ты шутишь, должно быть?

– Нет, не шучу! Если им понравилось то, как они удалили тебя, так и со мной можно проделать ту же штуку для их удовольствия; пусть завтра утром найдут мою амуницию где-нибудь на острове у Невы, а сам я исчезну. Ты свое дело сделаешь, ну а я, разумеется, сумею как-нибудь спрятаться.

– Вздор ты говоришь, мой милый!

– Отчего же вздор? Если ты мог проделать это, так отчего же я не могу?

Кирш серьезно ответил на это:

– Я – совсем другое дело! Я был человек свободный, ничем не связанный, а у тебя служба, вся карьера еще впереди, да мало того, еще и всякие мечты любовные...

– Про мечты ты оставь! Право, их нет у меня! Какие же могут быть мечты, когда она не только любит другого, но даже его невеста? Вот из-за этого-то я и готов бросить все – и службу, и карьеру, умереть прежним Елчаниновым и стать другим человеком, как ты!

– У тебя есть родственники, мать?

– Правда! Она не переживет известия о моей смерти... Ну, ей можно открыть тайну.

– Открытая тайна уже перестает быть тайной; да и отчаиваться тебе еще нечего. Нет, брат, это все пустяки! Так действовать неладно!

– Да ведь другого выхода нет, а я тебе говорю, что мне во что бы то ни стало нужно вырваться сегодня же из этого погреба.

– Тебе нужно вырваться, но не потому, о чем ты думаешь, а потому, что к завтрашнему утру решено разделаться с тобой, и если ты тут останешься, то придут другие, которые не станут разговаривать, как я.

– Так что же тогда нам остается? Выпустить меня тебе нельзя и исполнить их приказание – тоже. Однако ведь выпустил же ты Станислава?

– Станислав не был поручен мне, и я за него не отвечал. Ты сегодня у двери столовой долго стоял?

– Долго.

– Разговоры Грубера слышал?

– Слышал.

– Ну, так, значит, ты знаешь, что ключ от замка у подвала взял с собой управляющий леди для верности. Таким образом Станислав был под его охраной, и руки у меня были развязаны; я мог спать спокойно, не сторожить подвала, пустить туда тебя и отпереть для тебя замок на двери.

– Да как же ты это сделал, если ключ был у управляющего?

– Экий ты несообразительный! Конечно, у меня другой ключ, о существовании которого отцы иезуиты не подозревают. Со Станиславом вчера я мог чист остаться. А сегодня вся беда в том, что ты именно мне поручен и их ключ передан в мое ведение. Сегодня я за тебя отвечаю; а между тем во что бы то ни стало ты должен выйти!

– Так как же это сделать? – с нетерпением и беспокойством спросил Елчанинов.

– Да очень просто: ногами. Пойдем, и делу конец.

– Ты решился уйти со мной вместе?

– Да нет же! Я останусь, а ты уходи!

– Как же, Кирш? А что с тобой будет?

– Ничего не будет, потому что не должно ничего быть.

– Значит, ты придумал, как вывернуться?

– Пока еще нет, но уверен, что обстоятельства помогут.

– Почему же ты уверен так?