Сирена

Когда я рассказала Океан, идея Ей понравилась, хотя Она сочла ее рискованной. Тогда я добавила, что буду работать с глухими детьми. Ведь я могу находиться рядом с ними и не представлять угрозы. Конечно, окружающие могли меня услышать, но я привыкла хранить молчание. Все будет хорошо. Я научусь языку жестов и буду преподавать. Сделаю все, что потребуется. Много лет я хандрила, потом жила спокойно, а последние годы прошли в играх и веселье. Теперь я готова внести свой вклад. Мне все еще трудно было думать об утратах, которые понесло из-за меня человечество, но пришло время вернуть долг, прежде чем я забуду о нем. К тому же я жила, чтобы любить.

Океан не стала спорить. Она по-прежнему сомневалась, но, поскольку давно выделяла меня среди других сирен, согласилась. Покровительница порылась в своих закромах и нашла для меня подходящие документы. Моим новым именем станет Кэти Ландон. Я начала ходить в библиотеки и смотреть видеоуроки по языку глухонемых. Поскольку этот язык не имел звуков, я не могла просто впитать его, как случалось с остальными. Я тренировалась с Миакой и Элизабет – они тоже начали учиться. Общаться жестами оказалось намного проще, чем писать друг другу записки на людях. И почему мы раньше не додумались?

Когда я почувствовала себя готовой, я записалась в добровольные помощники в школу для глухих на юго-западе страны. Среди детей, полностью защищенных от самой опасной моей черты, я обрела покой. Тогда я считала, что уже никогда не смогу стать счастливее.

Глава 5

Моя жизнь состояла из сплошных «почти». Я лишилась родной матери, но ее заменила Океан. Потеряла братьев, но обрела сестер. У меня не было своей одежды, но я могла позаимствовать чужую. Вместо своего дома я побывала во временных жилищах по всему миру. Я не могла поступить в колледж, но могла преподавать. Не имела своих детей, но получила учеников. Не могла влюбиться.

Как я ни старалась, но замены последнему не находила. Я продолжала ждать, что со временем это желание пройдет или, по крайней мере, поутихнет. Но лучше не становилось. Единственным средством было не думать о любви.

Обучение языку жестов заняло всего несколько недель. Все свое время я посвящала практике. В первую школу я записалась добровольцем, что оказалось достаточно просто. Добровольцам надо заполнять меньше бумаг. А документы осложняли мою жизнь, поскольку сейчас я выглядела той же девятнадцатилетней девушкой, что и в Калифорнии. И в Вашингтоне, и в Техасе.

На каждой работе меня обожали. Я подходила к ней с радостью, дружелюбием и явной симпатией к детям. И каким-то чудом дети отвечали мне взаимностью! В вестибюле техасской школы, пока я стояла у конторки, ко мне подошла маленькая девочка и обхватила за ногу. Девочку звали Мэделайн, и мы сразу же подружились, стоило ей взглянуть мне в глаза и улыбнуться. Этих детей было так легко любить. Многих из них просто не замечали, и я недоумевала, почему люди не видят, как прекрасен каждый ребенок?

Я пришла к выводу, что мы ценим индивидуальность, но лишь до определенного предела. Когда то, что выделяет одного человека из массы, находится за пределами нашего понимания или приносит боль, мы, чтобы сохранить собственное душевное равновесие, перестаем замечать их странности, а заодно и самого человека. И к чему это приводит?

Взять, к примеру, меня. Нельзя приписать к моим достижениям дружбу с Миакой или Элизабет. Она далась мне без всяких проблем. Настоящим испытанием характера станет, если я сумею полюбить Эйслинг. Конечно, было бы намного проще, если бы та позволила хоть немного сблизиться с ней.

Несколько лет я помогала добровольцем в разных школах, где становилась практически незаменимой. Мое терпение намного превышало возможности обычного человека и никогда не заканчивалось. Позже я поблагодарила Океан за этот дар. Учителя полагались на меня, а дети легко подпускали к себе. Но со временем я всегда изобретала причину для переезда. Я говорила, что отец переезжает за границу или кто-то из родственников серьезно болен – любой повод, чтобы дать понять, что меня связывают обязательства, во мне нуждаются.

Мне всегда устраивали прощальную вечеринку с тортом. Торты мне нравились. Конечно, с парижскими сладостями они не могли сравниться, но все же.

Уезжать было тяжело. Еще никогда я не чувствовала себя такой нужной. Да, я регулярно спасала мир от превращения в пустыню, но только в последние годы стала ощущать себя по-настоящему полезной.

К сестрам я испытывала бесконечную благодарность. Миака и Элизабет с неудержимым энтузиазмом поддерживали все мои начинания. Перед поступлением на первую работу я здорово трусила. Меня пугала возможность, что я причиню вред окружающим. И я не знала, смогу ли выдержать разлуку с сестрами. Но они ободряли меня и настаивали, что стоит попытаться. В результате эти годы подарили мне глубочайшее внутреннее удовлетворение.

Если бы у меня в запасе была еще сотня лет, я бы посвятила ее сестрам, чтобы отблагодарить их.