Сирена иной реальности

Наверное, нашел правильные слова, успокоил, потому что выдохнула Лио с облегчением. А я одновременно испытал и радость, и разочарование. С одной стороны, приятно было осознавать, что душевное состояние «носительницы» находится в равновесии, а с другой — необъяснимо хотелось, несмотря на свои же собственные уверения и доводы, чтобы со мной она была хоть чуточку более… близкой и делилась абсолютно всеми тайнами.

Странное чувство. Нелогичное. Напрасное. Пугающее. Я подобного не испытывал даже к бывшей жене, притом что мы в общем-то хорошо понимали друг друга. Но вот такого отчаянного стремления знать о том, что творится в ее душе и происходит в повседневной жизни, я за собой никогда не замечал. Вполне хватало понимания, что на работе у нее все нормально, а дома не было ссор по пустякам. Возможно, это потому, что она ко мне в душу тоже никогда не лезла? Хм… Но ведь и Лиодайя не стремится спровоцировать духа на откровенный разговор… Хотя какой в этом смысл? Она же не рассматривает меня как мужчину. А покровительство божества рано или поздно закончится, так зачем подпускать его настолько близко к своим мыслям и чувствам? Правильно, незачем.

— И зачем мы торопились? Поспешили! Надо было после обеда поехать, — синхронно с неожиданно забурчавшим желудком врезался в сознание четкий голос Омили.

Я в очередной раз обругал себя за невнимательность и рассеянность. Надо же! Задумался и опять все пропустил! Лио же смутилась, отчаянно краснея.

— Вы, вероятно, плохо позавтракали. — Фрейлина поспешила избавить Лио от необходимости оправдываться. — Но ничего, в поселении недалеко от фермы есть хорошая таверна. Выберем вам верра, отдохнем, пообедаем — и в обратный путь. Или нет, лучше сначала пообедаем, потом на ферму поедем… Сиррин!

Последнее слово Омили выкрикнула, привлекая внимание скачущего впереди повозки мужчины.

Отреагировал тот мгновенно. Оглянулся, снизил скорость, вынуждая и возниц притормозить. Развернул своего верра и приблизился. Теперь наша процессия двигалась не быстрее пешехода, зато фрейлина получила возможность говорить нормальным голосом со всадником, едущим рядом с повозкой.

К счастью, Лиодайя не отвернулась. Ее, как и меня, впрочем, больше интересовал не сам разговор, а то, как на все происходящее будет реагировать мужчина. И именно поэтому от нас не укрылось ни равнодушное выражение лица, ни спокойное внимание к словам фрейлины, ни бесстрастный кивок в ответ на просьбу изменить маршрут, ни моментально ставший хмурым и неприязненным взгляд, которым сиррин наградил Омили, едва та перестала смотреть в его сторону.

Вот интересно, нормально это или нет? Он так на всех девушек реагирует? Или это только Омилидайе так «повезло»? Может, она ему чем-то не нравится? Или он не хотел по указке женщин пересматривать планы на день? Сначала он согласился сопровождать их, потом они стали диктовать условия, нарушив распорядок. Кому же такое придется по нраву?

Вопросов прибавилось, а ответов на них пришлось ждать долго. Ни во время обеда, ни в наскучившей повозке, ни на ферме я не выяснил ничего конкретного. Девушки болтали о своих женских проблемах, хвалили местного повара, ахали, восторженно рассматривая грациозных, несмотря на свою десятиногость, животных. Мужчина держался на почтительном расстоянии, обедал за соседним столом, а затем, строго переговорив со смотрителем фермы, тщательно осмотрел всех верров в загоне, куда его пропустили.

Когда в итоге Лио заплатила за свое приобретение, забралась на покрытую попоной спину и помогла сесть позади себя Омилидайе, не пожелавшей оставаться в повозке в одиночестве, я окончательно смирился с тем, что с этими их личными заморочками так и не разберусь. Однако… Однако снова случайность сыграла роковую роль, второй раз за день кардинально изменив ход событий.

Не знаю, что именно стало причиной. То ли Лио переоценила собственные силы, и ей стало трудно одновременно управлять и следить чтобы Омили не свалилась, то ли казавшийся покладистым верр начал показывать норов, но прямолинейная траектория нашего движения по дороге внезапно превратилась в ломаную. Причем с хрустом ломались кусты под ногами животного, сломя голову несущегося куда-то в лес.

— На себя поводья! На себя! Крепче держите! — донесся до меня окрик Веленнара.

Омили взвизгнула, вцепившись в талию Лио. Я, конечно, не заорал, но выругаться хотелось безумно, особенно когда понял, в каком стрессе находится Лиодайя, видимо, никогда ранее с подобным не сталкивавшаяся. Ее сердце едва ли не оглушало стуком в висках, воздуха не хватало, руки намертво вцепились в упряжь…

Не знаю, чем бы все закончилось, если бы Веленнар нас не догнал. Рванув наперерез, со всей дури заехал рукой по морде решившего проявить характер и дорвавшегося до свободы животного. Ошалевший от полученного наказания верр тут же остановился и виновато присел, подгибая ноги.

— Вы что творите!? — взбудораженный Веленнар соскочил со своего «скакуна» и набросился на девушек. — Разбиться захотели? Если ездить не умеете, так бы и сказали сразу!